Если мама покормила, значит всё нормально!

Я в миг преодолел расстояние между нами и бессильно упал на колени. Боль разрывала моё тело. Хотелось закопать, удушить себя, чтобы такого ублюдка, как я, не было на этом свете…рядом с этой нежнойдевушкой…

В висках стучало, голова гудела… Меня колотил озноб. Не знаю почему… Но мне было плохо. Всё что было во мне смешалось в жгучуюсмесь, которая изводила меня, отравляла… Воздух, которым я дышал был пронизан её болью, моей болью… Она ведь права. Я могу ранить только словами, можетбыть, и не замечая этого…

Во мне горел пылающий огонь, обжигая сердце, которое она забрала сегодня с собой. Он распространялся по моему телу стремительно и быстро, поглощая меня. Я ненавидел себя, ненавидел слова…Чувство призрения к себе самому как никогда играло во мне.

Что-то сломалось внутри меня… Что-то пополам разбилось вомне…когда я услышал её слова…

Боль…

Пустота заполнила сосуды, и по ним бежит печаль, но некровь…

Можно напиться, отогнав на часы, сутки мысли об этой боли…Можно натворить глупостей…Найти, так сказать, "заменитель"… Но это тоже только на время…Я могу комбинировать эти способы забытья. Но попробую взглянуть боли в глаза…

Да, она мне знакома…Но как никогда прежде мнебольно…Это такое чувство, как будто меня вывернули наизнанку…Как будто тушат об меня окурки…Как будто…Это не описать…Это сочетание пустоты, тоски, смятения и ее самой - боли…четыре буквы в этом слове…Но они тяжелые, они страшные…Мне не сложить стихов о ней, я не могу собрать все мысливоедино…Они раздробленны…Как и мое сердце…А вроде мелочь…Но эта мелочь принесла боль…

Я взглянул в её глаза…Она снова плачет… А ясмотрю…Вижу свои поступки, ошибки… А мне так чертовски больно!..Потому чтоболь для каждого своя, и в большинстве случаев она не сравнима с другой - чужой болью…Мы можем посочувствовать, где-то найти сходство нашей боли, но принять всецело мы не в силах…И это моя боль…И её не понять никому…Даже ей…Это просто не передать словами… Поэтому мы с ней наедине…В комнате серый дым, я на коленях… её заплаканные глаза, моя совесть…И что-то третье…

Ах, да. Любовь.

Которую мы убиваем сами…

Так бывает… бывает…Я повторяю это про себя словнозаведенный. Закусываю губу, и из груди рвется глухой стон, будто сильно ударилив солнечное сплетение. Это боль… Сейчас мне хочется лишь только одного:почувствовать вибрацию этой боли внутри и сжечь её. Сжечь её где- то в самом зародыше, чтобы она не испепелила меня. Но я не могу. Она заполнила меня всего.

Каждую клеточку моего тела…

Я чувствую ее отравляющее жало. Боль хватает мое сердце своими тощими пальцамии сжимает его, заглядывая мне в глаза. Она желает увидеть мое страдание. Этодля нее словно наркотик. Это успокаивает ее. Мои мучения делают ее сильнее…Только боль знает, как можно медленно сантиметр за сантиметром вдавливать рукоять ножа в душу. И только она не дает ранам заживать так долго…

Но я сам виноват в этом…

Этот был гнетущий покой. Абсолютная тишина. Не было слышно ни малейшего шороха. Кто-то рассказывал о ярком свете, но, видимо, это не для меня. Я умерла, но почему я себя ощущаю? Я не чувствовала своё тело, но я существовала. Возможно, где-то в отдалённом уголке Вселенной моя грешнаядуша пытается найти покой.

Внезапно я услышала голоса. Трудно было разобрать, чтоони произносят, это больше походило на посторонние шумы. "…Пульс слабый, нитевидный", "…скорее всего, не жилец"… Я снова проваливалась в пустоту…

…Мне четыре года. Я бегу по огромному, залитому ослепительным светом зелёному лугу. Тело будоражит пряный запах травы и солнца, всё кажется мне таким колоссальным и непостижимым. Я жмурюсь на бегу и от этого"ловлю" все кочки на кажущемся мне идеально ровным пространстве.Иллюзию создаёт безмятежный сочный зеленый покров. Под травой неровная поверхность, которая не позволяет мне развить большую скорость. Первые преграды, первые ограничители. То, что возвращает тебя с небес на землю и говорит о том, что ты всего лишь человек. Колышущаяся под порывами ветразелёная гладь скрывала свою сущность, как океан скрывает подводные камни. Я падаю, но мне не обидно, и я терплю боль, потому что это мой путь, и я продолжаю его…

Картинки прошлого неслись через мой разум с немыслимой скоростью. Я не боролась. Я оказалась слаба, предпочтя самый легкий и самый бессмысленный способ решения своей проблемы. Я позволила обстоятельствам разрушить своё счастье, забрать у меня его, добровольно отказался от того, что было смыслом моей жизни. Я его предала, оказалась не намного лучше той мрази, которой оказался его отец. Как я могла так легко сдаться? Я должна вырваться….

Стоит ли? Нужна ли я ему, сможет ли он меня простить?Я ненавидела себя. Нужно выжить хотя бы для того, чтобы снова окунуться в океанего глаз и сказать ему "прости". Попытаться сказать. Пусть он пошлёт меня подальше, но я буду знать, что я попыталась всё исправить. Правда, это небудет греть мне душу, поскольку, если он меня не примет, жить дальше у меня вряд ли получится. Я не могла себе представить свою жизнь без него: не видеть его каждый день, не заботиться о нём, не делить с ним свои радости… Чёрт с ним, невзгоды я готова оставить себе…

Это приходит внезапно и также внезапно выходит напервый план. Даже если ты никогда не искал смысл жизни, иногда ты задаёшься вопросом: зачем? Но вдруг приходит понимание того, что небольшие всплески позитива, которые хотя бы иногда разбавляют скучную обыденность, и есть попытки твоей души слепить для себя маленькое подобие счастья, и, если приложить усилия, этот маленький комок может вырасти в огромную глыбу, став солнцем, которое осветит и согреет всю твою жизнь.

Я свой комок проебала. Я не приложила даже малейших усилий для того, чтобы попытаться стать счастливой, я просто отпустила его, как последний тупой абориген, у которого забрали землю его предков за бусы, причёмя не получила даже их. Как я могла забыть тогда, насколько невыносимо я его люблю. Люблю его тело, бесконечную нежность в его глазах, когда он смотрел на меня, его душу, которая раскрывалась передо мной. Он отдавал мне свою любовь, а я предпочла смерть. Я погружалась в океан душевной боли. Мой измученный разум хотел поскорее вырваться из неволи и найти его, но жизнь диктовала мне свои суровые условия.

Специфический больничный запах казался мне запахомсмерти, лишь немного разбавленным сладким ароматом надежды. Именно здесь, вотделении реанимации, все становятся равными, одинаково хрустально хрупкими перед всесильной природой. Последний раз я чувствовала это четыре года назад, когда посещала в больнице знакомую моей мамы, сжигаемой раком… Многие люди, находящиеся там даже не старались бороться, просто лежали, неотрывно смотря впотолок и дожидались своей смерти. Возможно, в их жизнях не было цели, а может быть, они просто не знали, чего хотят…

Я же знала, что мне надо.

Пробуждение принесло мне чудовищную боль. Всё моё телоказалось мне одной большой открытой раной, каждое движение вызывало помутнениев глазах. Какая же я идиотка! Думала ли я, дура, что вместо облегчения я обреку себя на ещё большие страдания. Только мысли о нём давали мне силы держаться.Меня пичкали лекарствами, от которых рассудок погружался в густой туман, и способность соображать возвращалась ко мне лишь ненадолго. Это тянулось чудовищно долго. Каждый день был похож на неделю, я теряла чувство времени, но уже тогда я начала новую жизнь…

Я верну его. Снова.