marrakech

cinnamon:hot-mess:only-you:

Нина Добрев. Elle.

cinnamon:

pullandbear:

blossom:

booby:dontlove:

Колин: Моя изысканная, без излишеств Королева. Хелена.

спасибо, что ты не on-line, не n/a или прочая лабуда
что ты за границей, пределом, краем - за линией
нам же не о чем говорить. а так хочется, да-да-да
потому что глаза у тебя синие

потому что пахнет от тебя сигаретным дымом
и еще одеколоном таким, от которого
в голове остаются следы, как от поезда скорого
стремительно проходящего мимо

cinnamon :

leary :

Каждый вдох дается сложно

На глазах умирает лето, весна, осень, зима

Месяц за месяцем

День за днем

Минута за минутой

Я кричу в пустоту, но меня не слышно

Я смотрю в зеркало, но себя не вижу

Кто я? Тень?

Не хочу. Я спою песню.

Я станцую. Я засмеюсь когда будет горько.

Я вырежу сердце когда будет больно.

Я вырву душу когда не смогу больше терпеть

Весь этот безумный мой мир

cinnamon :

leary :

Когда тикают часы, я смотрю на небо.

В нем плывут корабли и летает сено.

Я смотрю на море, там ездят машины.

А вдали твое тело, души изгибы.

Я забываюсь, пью водку и таю.

По стенам ползут муравьи, мухи шепчут на ухо:

"Ты только посмотри, как жалко, как глупо.

Так убиваться"

Я схожу с ума. Потихоньку. Неспешно.

Твой голос нежный меня рвет на части.

Я в уголке складываю масти.

Пыль бешено клубами вьется.

Наверное я умираю.

Так сладко, так больно.

Так мучительно-приятно.

cinnamon :

rousse :

просто не хочется открываться больше ни-ко-му и рассказывать о самых важных частях своей души тоже не хочется.

хочется молчать обо всём и слышать в ответ лишь быстрые шаги времени.

месяц, второй, третий, четвёртый…

я ещё не до конца поняла.

cinnamon :

Всегда так было
и всегда так будет:
ты забываешь обо мне порой,
твой скучный взгляд
порой мне сердце студит…
Но у тебя ведь нет такой второй!
Несвойственна любви красноречивость,
боюсь я слов красивых как огня.
Я от тебя молчанью научилась,
и ты к терпенью
приучил меня.
Нет, не к тому, что родственно бессилью,
что вызвано покорностью судьбе,
нет, не к тому, что сломанные крылья
даруют в утешение тебе.
Ты научил меня терпенью поля,
когда земля суха и горяча,
терпенью трав, томящихся в неволе
до первого весеннего луча,
ты научил меня терпенью птицы,
готовящейся в дальний перелет,
терпенью всех, кто знает,
что случится,
И молча неминуемого ждет.

cinnamon:

Я поняла, — ты не хотел мне зла,

ты даже был предельно честен где-то,

ты просто оказался из числа

людей, не выходящих из бюджета.

Не обижайся, я ведь не в укор,

ты и такой мне бесконечно дорог.

Хорош ты, нет ли, — это сущий вздор.

Любить так уж любить — без оговорок.

Я стала невесёлая… Прости!

Пускай тебя раскаянье не гложет.

Сама себя попробую спасти,

никто другой спасти меня не может.

Забудь меня. Из памяти сотри.

Была — и нет, и крест поставь на этом!

А раны заживают изнутри.

А я ещё уеду к морю летом.

Я буду слушать, как идёт волна,

как в грохот шум её перерастает,

как, отступая, шелестит она,

как будто книгу вечности листает.

Не помни лихом. Не сочти виной,

что я когда-то в жизнь твою вторгалась,

и не печалься — всё моё — со мной.

И не сочувствуй — я не торговалась!

romanovich :

Ещё один принцип:
Лучше стыдно, чем никогда