The world is yours

"Ты не жалеешь, глядя на те самолёты, что отрываются от взлётной полосы без тебя?"

"And also we had all these ideas to show originality"

"I’m not going to be a star, I'm going to be a legend"

"In the beginning I was quite prepared to starve, which I did, and just make a go on it. You have to believe in yourself, no matter how long it takes"

"I want to be Rudolph Nureyev of rock and roll"

"At that tune it was as shocking as anything"

"we could do it."

Léon… Stansfield

Sid and Nancy… Sid Vicious

Dark Knight, The… Gordon

Fifth Element, The… Jean-Baptiste Emanuel Zorg

"И его сверстники слушались его, потому что он был красив, быстроног и умел плясать, и петь, и наигрывать на свирели. И куда бы Мальчик-звезда ни повёл их, они следовали за ним, и что бы он ни приказал им сделать, они ему повиновались". Oskar Wilde

Обожаю фильм.

При раскладывании этого фильма по полочкам пришли к трем выводам:

Когда подошли твои друзья, каждый из них в знак приветствия поцеловал мою руку. Классическое проявление галантности, но ты знал, что для каждого из них это лишь способ стать хоть как-то ближе ко мне физически. Ты чувствовал это, видел это у них во взгляде, обращенном на меня – выражение их глаз не было столь же беспристрастным, как при рассматривании изысканного кресла (тебе ведь этого всегда хотелось?). Не получается. Сколько раз ты был свидетелем того, как Сергей при твоем внезапном появлении резко отклонялся от меня, увеличивая дистанцию – как будто он занимался это время чем-то иным, а не мной. Или как Костя завистливо сужает глаза, когда во время ужина ты облизываешь мои губы. А помнишь, как пьяный Артем во время празднования твоего дня рождения пел караоке ах какую женщину и неустанно смотрел только на меня? Ну, конечно, конечно, тебе стыдно признаться, что ты ревнуешь меня к своим друзьям, а тем более стыдно делать замечания им – как это не по-мужски, ссориться из-за женщины, правда? Прокручиваю в голове пленку событий и насмешливо улыбаюсь – вся эта суета поначалу немало кормила твое и без того расходящееся по швам эго. Вечерами ты приезжал ко мне и рассказывал, какую гордость ты испытываешь «за свою малышечку», а потом громко любил меня на заднем сидении. При приближении часа, когда «время подошло, прости», неторопливо застегивал ширинку и уезжал к жене. Хм, пока, хороший.

Ну а со временем стало повеселее – все чаще выливаешь на меня скрупулезно подкопленный негатив, как будто я виновата, что красива и возбуждаю людей. Что? Да как ты смеешь утверждать, что я веду себя фривольно? Фривольно – орать на меня в ресторане и в бессилии хватать меня за шею в приступах ненависти. Как себя вести, я знаю. Ты можешь биться головой об стену и опускать пальцы в кислоту – с тобой я всегда буду такой. Я не люблю тебя, дурачок. И поэтому мне не хочется меняться, не хочешь ведь ты, чтобы я себя ломала? А для того, чтобы орать, у тебя есть жена. Ммм, жена. Женушка, дорогая моя, роднулечка моя, одна ты ждешь меня вечером в моей огромной пижонской постели, одна ты… А эта малолетняя вертихвостка совсем совесть потеряла.

Потом ты приходишь и говоришь, что если я еще раз невинно попрошу Сереженьку поиграть мускулами, а Костеньку прочесть мне его любимое из сочиненных им стихотворений – то ты уйдешь. Убил, втоптал, обезоружил – подумаешь, преступление века. «Да ты как будто маленькая, или тем более я – что, не знаю, этими штучками к себе нагло приманиваешь и тешишь их самолюбие?». Конечно. Черт возьми, Миша, я живу этим. Ежедневно мне нужна большая доза обожания и жадных взглядов мужчин. Без них я стану некрасивой – лицо потеряет свет, кожа станет тусклой, а волосы начнут выпадать от отсутствия любви. Естественно, твоей мне мало. И не будь таким узкомыслящим – любовь должна пропитывать все пространство вокруг. Да пожалуйста, уходи, не может он этого терпеть, посмотрите… Вряд ли я променяю на тебя свою душевную гармонию. Остаешься? А как же…? Ааа… передумал. Милый, хороший мой, ласковый Мишенька – иди сюда ко мне, подержи меня на ручках, я так устала от несправедливости. Почему все хотят отнять у меня мое собственное пространство любви и безмолвного сознания? Да сдались мне эти твои друзья и их бездарные стихи с дутыми бицепсами – просто дай мне пить их восхищение и запивать их же желанием. Они смотрят глазами голодных щенков, а когда я говорю с ними об их собственных интереснейших персонах, просто готовы есть с моих рук – почему бы не принести людям кусочек счастья и потом не вложить еще один кирпичик в стену моей личной самооценки? Ни один из них и пальцем не трогает меня – только когда целует руку при приветствии. Что? По-твоему, это они не просто так? Да брось ты это, параноик мой. Это всего-навсего классическое проявление галантности…

Навязчивая, липкая, разъедающая ядовитым соком мои внутренности мысль – больше не любишь.

Сбивающее с ног головокружение, мерзкая сухость во рту, неуловимая дрожь в кистях рук и вечное выдирание кусочков собственного тела возле ногтей. Не любишь.

Крашу губы алой кровью, рисую стрелки углем, надеваю платье цвета невыплаканной слезы – всё не для тебя…

Кислотный взгляд мужчин возле меня, фривольные шутки, перекресток кож. Я вульгарно наклоняю голову назад и смеюсь, оголяя развратную полость рта. А после сажусь в пижонскую машину самого нахального из гостей и еду в пространство между его простынями. Еду кричать и кусать его за ухо, чтобы на утро мне было что рассказать тебе – смотри, я без тебя не пропаду, милый. Не любишь.

Дороги на коже от яростных ногтей, бросаю чашку с недопитым кофе в зеркало, хруст стекла под ногами. От молчания телефона звенит в ушах. Позвони мне. Позвони опять рассказать мне, что почувствовал вчера мой запах и принял ветер за мое прикосновение к твоей щеке и уже повернул голову, чтобы встретить поцелуй. Опять сообщить мне, что красивей меня не видел, и что тебе завидуют все мужчины. Опять смеяться надо мной и называть дурой, потому что осмелилась усомниться в твоей любви. Позвони… Оглохла от тишины. Не любишь.