Like a chocolate

Императрица Елизавета Петровна крайне удивила лекарей, когда за полминуты до смерти поднялась на подушках и, как всегда, грозно, спросила: "Я что, все еще жива?!". Но, не успели врачи испугаться, как все исправилось само собой.
Граф Толстой последнее, что произнес на смертном одре: "Мне бы цыган услышать - и ничего больше не надо! "

Композитор Эдвард Григ: "Ну что ж, если это неизбежно…".

Павлов: "Академик Павлов занят. Он умирает".

Знаменитый натуралист Ласепед отдал распоряжение сыну: "Шарль, напиши крупными буквами слово КОНЕЦ в конце моей рукописи".

Физик Гей-Люссак: "Жаль уходить в такой интересный момент "

Дочь Людовика XV Луиза: "Галопом в небеса! Галопом в небеса! "

Виктор Гюго: "Я вижу черный свет…".

Юджин О`Нейл, писатель: "Я так и знал! Я так и знал! Родился в отеле и… черт побери… умираю в отеле".

Джордж Байрон: "Ну, я пошел спать".

Людовик XIV кричал на домочадцев: "Чего вы ревете? Думали, я бессмертен? "

Отец
диалектики Фридрих Гегель: "Только один человек меня понимал на
протяжении всей жизни… А в сущности… и он меня не понимал!".

" Подождите
минуточку". Это сказал Папа Римский Александр VI. Все так и сделали,
но, увы – ничего не получилось, папа все-таки скончался.

Вацлав Нижинский, Анатоль Франс, Гарибальди перед смертью прошептали одно и то же слово: "Мама! "

Еврипид,
который, по слухам, был просто в ужасе от близкой кончины, на вопрос,
чего может бояться в смерти такой великий философ, ответил: "Того, что я
ничего не знаю".

Умирая, Бальзак вспоминал одного из персонажей своих рассказов, опытного врача Бианшона: "Он бы меня спас…".

Петр Ильич Чайковский: "Надежда!.. Надежда! Надежда!.. Проклятая! "

Михаил Романов перед казнью отдал палачам свои сапоги: "Пользуйтесь, ребята, все-таки царские".

Шпионка-танцовщица Мата Хари послала целящимся в нее солдатам воздушный поцелуй: "Я готова, мальчики".

Философ Иммануил Кант произнес перед самой смертью всего одно слово: "Достаточно".

Один из братьев-кинематографистов, 92-летний О. Люмьер: "Моя пленка кончается".

Ибсен, пролежав несколько лет в немом параличе, привстав, сказал: "Напротив!" - и умер.

Надежда Мандельштам - своей сиделке: "Да ты не бойся".

Александр Блок: "Россия съела меня, как глупая чушка своего поросенка "

Сомерсет Моэм: "Умирать - скучное занятие. Никогда этим не занимайтесь! "

Генрих Гейне: "Господь меня простит! Это его работа".

Иван Сергеевич Тургенев на смертном одре изрек странное: "Прощайте, мои милые, мои белесоватые…".

Знаменитый английский хирург Джозеф Грин по врачебной привычке мерил свой пульс. "Пульс пропал" - сказал он

Поэт
Феликс Арвер, услышав, что санитарка говорит кому-то: "Это в конце
коЛидора", простонал из последних сил: "Не коЛидора, а коРидора" и умер.

Леонардо да Винчи: "Я оскорбил Бога и людей! Мои произведения не достигли той высоты, к которой я стремился! "

Федор Тютчев: "Какая мука, что не можешь найти слово, чтобы передать мысль "

Полетт Брилат-Саварин, сестра известного французского гастронома, в свой сотый день рожденья, после третьего блюда, почувствовав приближение смерти сказала: "Быстрее подавайте компот – я умираю "

Оскар
Уайльд, умиравший в гостиничном номере, оглядел угасающим взором
безвкусные обои на стенах и вздохнул: "Они меня убивают. Кому-то из нас
придется уйти". Ушел он. Обои остались.

А вот последние слова Эйнштейна канули в Лету - сиделка не знала немецкого…

Это самое странное, конечно - продолжать как ни в чем ни бывало жить, когда ты давно в курсе всех правил: нет ничего, что способно было бы раз и навсегда успокоить тебя, защитить, убедить в небессмысленности всего; мозг твой устроен так, что счастья он пугается значительно больше, чем несчастья: несчастье он изучил с юга на север и с запада на восток, у него есть карты всех существующих пустынь отчаяния, в нем отличный навигатор по самым чёрным илистым доньям тоски, по самым кривым и страшным переулкам горечи и отверженности; счастья он боится как огня, потому что к нему тут же, как кровь к морской воде, примешивается панический ужас счастье это потерять, или отравить, или не оправдать; к тому же, счастье всегда застигает нас врасплох, и мы вечно в момент его заняты чем-то посторонним: копаемся в пляжной сумке, поставленной на перила, в поисках фотоаппарата, и упускаем из виду дивного малайского ребенка, которого хотели снять; пытаемся дозвониться за тридевять земель, чтобы развернуть трубку к сцене и дать послушать великую песню - связь обрывается, и пока прижимаешь к уху телефон, пытаясь расслышать в грохоте динамиков гудки или голос, песню уже допевают; отсаживаемся от сидящего рядом, пахнущего терпко и прекрасного настолько, что пальцы немеют от желания, потому что нам кажется, что он углядит сейчас, что у нас блестит нос, или волосы заколоты по-дурацки, и почувствует, что от нас пахнет табаком и холодным потом; хорошо ли нам в момент, который мы пометим потом в архивах как самый счастливый? Да мы в ужасе, как правило: он приедет через полчаса, а у меня грязная голова; меня объявили победителем в номинации, а мне адски жмут туфли и я категорически не знаю, что говорить; точечка на узи, и доктор подтвердил беременность, только Господи, жизнь вообще больше прежней не будет никогда, и что он мне ответит, когда я ему сообщу? Счастье - месяц, сорванный с неба гоголевским чёртом, золотое яичко, снесённое дедке с бабкой - такое сокровище, только вот как его спрятать теперь, сохранить и главное - как им правильно распорядиться?

Я знаю, как жить, когда так себе, когда плохо и когда плохо совсем - у меня все свои там, всё знакомое, все нужные вещи в тех же местах, где я их оставила в прошлый раз; когда вдруг мне удивительно и чудесно, я знаю только, что когда это кончится, мне будет значительно хуже, чем обычно. Все путешествия завершаются паспортным контролем в Шереметьево или Домодедово, с этими ненавидящими лицами пограничниц в окошках; все романы - тонной бумажных дневников с цитатами и ощущением, будто стала нечувствительна целая огромная область сердца; все концерты и спектакли - утром следующего дня, когда ты опять самая обыкновенная голодная девочка с беспорядком в квартире и неопределёнными планами на будущее; я в курсе, что никто и ничто не даёт гарантий, что делать всё равно хоть что-нибудь, да нужно, иначе с ума сойдешь; что покою я тоже не буду радоваться, когда он наконец наступит, потому что в нём тоже окажется какой-нибудь подвох; вообще все всегда ни разу не таково внутри, каковым кажется снаружи - ни слава, ни причастность к чьей-нибудь великой жизни, ни деньги, ни возможности: если я по чему и скучаю, то это по времени, когда мне всерьёз казалось, будто вот сейчас поступлю в университет/ допишу поэму/ сыграю спектакль/ сверстаю книжку - и наступит совсем другая жизнь, качественно новая, сияющая, как царские палаты в мультфильмах - был хотя бы смысл поступать, дописывать и играть. Сейчас ты уже в курсе, что это совсем ничего не изменит, - разве только спасёт тебе вечер и обеспечит еще один день без угрызений совести, что ты опять что-то необратимо проебываешь. Пока тебе было семнадцать, у тебя не было ни черта, кроме амбиций, иллюзий и революцинерского пыла. Теперь ты, наконец, узнал всему цену, и выясняется, что иллюзии были дороже всего. ©

Клетка. В ней 5 обезьян. К потолку привязана связка бананов. Под ними лестница. Проголодавшись, одна из обезьян идёт к лестнице с явными намерениями достать банан. Как только она дотрагивается до лестницы, вы открываете кран и поливаете ВСЕХ обезьян очень холодной водой из шланга. Проходит немного времени, и другая обезьяна пытается полакомится бананом. Те же действия с вашей стороны.
ОТКЛЮЧИТЕ ВОДУ.
Третья обезьяна, одурев от голода, пытается достать банан, но остальные хватают ее, не желая холодного душа. А теперь уберите одну обезьяну из клетки и замените ее новой обезьяной. Она сразу же, заметив бананы, попытается их достать. К своему ужасу, она увидит только злые морды остальных обезьян, атакующих ее. После третьей попытки она поймёт, что достать банан ей не удастся. Теперь уберите из клетки еще одну из первоначальных пяти обезьян и запустите туда новенькую. Как только она попытается достать банан, все обезьяны дружно атакуют ее, причем и та, которую заменили первой (да еще и с энтузиазмом).
Так, постепенно заменяя всех обезьян, вы придете к ситуации, когда в клетке окажутся 5 обезьян, которых водой вообще не поливали, но которые не позволят никому достать банан.
Почему?
ПОТОМУ ЧТО ЗДЕСЬ ТАК ЗАВЕДЕНО.

Расставаться так просто.
Без истерик и слез, выяснения отношений никто кому должен. Сесть в такси и улыбнуться: "до скорого!". Запомнить, что мужчины врут, и вычеркнуть от номера до воспоминаний. Просто понять, что мужчине нужен секс и подруги, а тебе не нужен этот мужчина. Расстаться - это уйти по-английски, кто-то должен уметь это делать красиво.

Расставаться очень просто.
Это когда говорят "я вернусь" и почти не ждешь, потому что знаешь. Это когда никто никому ничего не должен, но очень хочется верить. Это когда углем "я вернусь", но через день его смоет дождем. И никто ни к кому не вернется, потому как незачем. А расстаться - это проще, чем ждать.

Ведь расставаться так просто.
Просто нельзя вспоминать и перечитывать. Научиться обходить стороной любимые места и избегать общих знакомых. Не звонить, как напьешься. И не слать смс. Снять нимб, за которым не видно ни пса, и выдержать токсикоз от собственной глупости. И когда перестанет тошнить, нужно расстаться. С собственной шелухой прошлого бреда.

Расставаться так просто.
Не злиться на глупые обвинения. Не верить, что все изменится. Собрать вещи, не опускаясь до деления ложек и книг. Пожелать счастья. Вспомнить, что умела не смотреть соседям в глаза. И пойти своей дорогой, не бередя. Уйти так, расстаться так, чтобы не было плохих воспоминаний об этом последнем разговоре

Либо ты, либо тебя. Первым уходит тот, кто умеет не оборачиваться назад.

Расставаться навсегда - это просто. Все просто, когда ничего не чувствуешь.
Сложно- это стоять на перроне и на обратный ход отсчитывать секунды. Сложно -это сделать шаг и уехать. Сложно - это когда по живому.

Расставаться навсегда - это просто, когда не любишь.

Когда любишь - сложно расстаться и на день.

…Не маю зла на тебе і на неї.
Так сталося, і я тепер одна.
Але я з церкви йшла на Маковея,
і засміялась вслід мені вона.

Ліна Костенко. Маруся Чурай

…Мені немов полегшало відтоді.
Зболілася. Відмучилася. Годі.
Спинити Гриця не зробила й спроби.
Ходжу, хитаюсь, як після хвороби.
І хоч би злість яка чи ворожнеча, -
нема нічого. Пустка. Порожнеча.

Ліна Костенко. Маруся Чурай

Сама нічого, якось перебуду.
А що скажу я матері старій?

Ліна Костенко. Маруся Чурай

Ото за те й судити мене треба.
Всі кари світу будуть замалі.
Моя любов чолом сягала неба,
а Гриць ходив ногами по землі.

Біднесенький, намучився зі мною.
Веселий був, а я була сумною.
Ласкавий був, розгублений і добрий.
Зайшов за мене, як за чорний обрій.

Гукав мене, а я вже не озвалась.
Заплутався, - сказала: вибирай.
А в нього ж серце навпіл розривалось.
А він Бобренко. Він же не Чурай.

Ліна Констенко. Маруся Чурай

Я чертовсики устала от всего происходящего. Я не готова пока еще к серьезному разговору. В том мире, который он создал себе, мне нет места, он мне его там не оставил. Я сделала столько поаыток помочь нашим отношениям, но, кажется, делаю только хуже. Мне казалось, что нас ждет чудесное время вместе. Но его нет. А ведь я абсолютна беззащитна.

Если бы появился человек, который пришел ко мне и сказал:
" бросай всё нахрен и поехали отсюда!"-
я бы собрала чемоданы за минуту

включаю плёнку задним ходом
и всё стараюсь рассмотреть
момент где мерзкая скотина
опять становится тобой

gossip--girl:

georginasparks:

nastikene:

psiloveyou:

i-for-it-happy-dream:

summer-with-you:

olololololololololololololo:xoptoh

Я: Давай смотаемся с уроков!

Подруга:давай!

*и выглядит это так*

laugh-baby :

fuck-california :

bosfor :

nylove :

crazyshell :

algernon :

Стишки-пирожки

мой друг талантливый писатель
диджей поэт и музыкант
еще немножечко фотограф
но если честно он мудак

мы жили мирно душа в душу
ну а потом ты изменил
и сразу словно стал магнитом
для пил ножей и топоров

сажусь за стол из трупа дуба
ем рыб тела пью кровь лозы
вдыхаю дым умерших листьев
так наслаждаюсь жизнью я

когда тебе четыре года
а всем вокруг по пятьдесят
по многу раз простые вещи
приходится им объяснять

как человек интеллигентный
я ненавидеть не могу
а вы дебилы и ублюдки
хоть тут передеритесь все

висит на сцене в первом акте
бензопила ведро и ёж
заинтригован станиславский
боится выйти в туалет

внезапно всё осуществилось
а я гляжу на это всё
и очень хочется его мне
обратно разосуществить

ну что прощаемся до завтра
тогда давай до выходных
тогда давай до той недели
ну навсегда так навсегда

любимый взял меня за локоть
подвёл к окну и показал
всё то чего я не увижу
вовеки если не заткнусь

в квартире было минус тридцать
и гоголь подошел к столу
схватил какие-то бумаги
и не читая кинул в печь

А утром слез совсем нет. Вечером есть, а утром - ни капельки. Только сердце ноет странно.

tryagain :

californiaaaa :

это как, знаешь,
ему приготовишь суп,
и он с удовольствием ложкой - до самого дна.
это как точно знать,
что ты у него одна
и по-матерински лечить его от простуд.

это как, знаешь,
он руку кладет на живот
а ты вдруг случайно забыла его втянуть.
наверное, в этом и есть та святая суть.
когда понимаешь,
что вот оно.
вот.