Это просто Вьюи блог

— С Джимом у меня все кончено. После вчерашней ночи у меня терпение
лопнуло. Отправляю его обратно.
- Опять скитаться по приютам? - нетвердым голосом спросил Гельмгольц.
- А это уж как там знающие люди надумают обойтись с таким парнем. -
Квинн откинулся на спинку стула, шумно выдохнул и с явным облегчением
развалился поудобнее.
- Вы этого не сделаете, - сказал Гельмгольц.
- Очень даже сделаю, - сказал Квинн.
- Это его доконает, - сказал Гельмгольц. - Он не выдержит, если его еще
хоть раз вот так вышвырнуть вон.
- Он же совершенно бесчувственный, - сказал Квинн. - Помочь я ему не
могу, и пробрать не проберешь. Никто с ним не справится. Он непробиваемый.
- Просто на нем живого места нет, сплошной шрам, - сказал Гельмгольц.

Когда я был моложе — две жены тому назад, 250 тысяч сигарет тому назад, три тысячи литров спиртного тому назад.

Не бойтесь поднапрячь мозги! Они от этого не лопнут.

— Как тесен мир.
— Особенно тут, на кладбище.

— Но что вообще священно для боконистов?
— Во всяком случае, насколько я знаю, даже не бог.
— Значит, ничего?
— Только одно.
— Океан? Солнце?
— Человек. Вот и всё. Просто человек.

Новые знания — самое ценное на свете. Чем больше истин мы открываем, тем богаче мы становимся.

Выражаясь пунктуально, — прощайте.

И эти жалкие существа полагали, что всё сущее должно иметь какую-то цель и что одни цели выше, чем другие.
Эти существа почти всю жизнь тратили на то, чтобы понять, какова цель их жизни. И каждый раз, как они находили то, что им казалось целью жизни, эта цель оказывалась такой ничтожной и низменной, что существа не знали, куда деваться от стыда и отвращения.

Даже тот, у кого во всей Вселенной нет ни одного друга, может увидеть свою планету бесконечно прекрасной.

Я не был удивлён. И сам поражался тому, что не был удивлён.

Подвести итог жизни некоторых людей очень просто — эта жизнь все равно что стук хлопнувшей двери или кашель, раздавшийся на темной улице. Вы выглядываете в окно, а улица пуста. Тот, кто кашлянул, уже исчез. Есть люди, доживающие до тридцати, до сорока лет, но они ничем не привлекают к себе внимания, их жизни проходят незаметно, невидимо, догорают быстро, как свечи.

— Где болит?
«Там, где никому не видно, — подумал я.»

Чем больше звука, тем меньше настоящего кино.

Ты замечал когда-нибудь — если вернешься домой после каникул, кажется, что вся мебель, книги, радио злятся на тебя, как брошенные кошки? Ты для них уже умер. Чувствуешь? Не дом, а морг.

Господи, до чего же вы уверены в людях! Не пора ли повзрослеть! Как будто, если человек вам нравится, он не может выкинуть что-нибудь необычное без вашего ведома.