Учу любить, верить и мечтать.

…Лоскуты кожи, разбросанные по всей ванной комнате…покрытые запекшейся кровью волосы…Очередной крик отчаяния. Осколки разбитого зеркала. Алёна. Девочка из благополучной, вполне материально обеспеченной семьи. Как будто сама судьба позволила ей выполнять все пункты плана, который она могла бы составить, будучи ещё совсем маленькой. Золотая медаль, победа в конкурсе красоты и на соревнованиях по гимнастике, красный диплом, автомобиль любимой марки в подарок на окончание института и вот, она уже невестой вышагивает по ковровой дорожке под марш Мендельсона. Замуж по любви, о чём ещё может мечтать молодая девушка на пике своей привлекательности и так называемого «расцвета»? Разве что о любимой работе, но и это ей далось без труда, всё родительские связи, впрочем, вовсе не обременительные. Золотистый щенок лабрадора на Новый год. Голубоглазый, как и её Андрей. Такой же ласковый и добродушный, ненавязчивый в минуты ненастроения и отзывчивый к любой её идее. Его сложно было не полюбить. Андрей. Высокий и стройный, каким же ещё мог быть профессиональный волейболист? Только таким, да ещё и с дипломом юриста. Исключительно верный, порядочный. Юрист. Подарил синеву своих глаз молодой жене навсегда, с первого взгляда и без остатка. Диснейленд он запомнил отраженным в зелёных Алёниных глазах. Чудесная была неделя. …Приходя на работу, Алёна первым делом неизменно выпивала чашку капучино с долькой горького шоколада. Иногда компанию ей составляла коллега и лучшая подруга Наташа, часто опаздывавшая из-за недосыпа после бурных ночей, проведенных не всегда в своей постели. Несмотря на всю ветреность и буйность своего характера, Наталья добилась не меньшего, чем подруга, хотя и другим, довольно тернистым путём собственных интеллектуальных усилий, помноженных на два вуза одновременно, совмещённых с подработкой по ночам. Бывшие одноклассницы, а теперь и коллеги, они были единомышленницами в глобальных взглядах на жизнь, но и по мелочам предпочитали не ссориться. Ведь делить им было нечего. На тот момент. Вот только в отличие от подруги, Алёна никогда не просыпалась по ночам от собственного крика и в холодном поту, ощущая на себе взгляд невидимых глаз, проникающий глубже, чем лучи рентгена. Наташа никому и никогда не рассказывала об этом. Она же не знала, правда ли это или очередная галлюцинация после выкуренной сигаретки, купленной из-под полы. Курила редко, стараясь заглушить душевную пустоту и разочарование. Опять же в одиночестве и никому об этом не повествуя. Ни к чему. …Первый внук принёс новоиспечённой бабушке столько счастья, что она даже как будто помолодела. От радости, она, Галина Саввовна и её муж, подарили любимой дочери и зятю дом. За городом. Алёна не преминула разбить цветник на небольшом участке, конечно, не сама – нужно же восстановиться после родов, но там были лишь её любимые белые розы. Полудикие, смешанные с шиповником, для большей живучести, ничто не мешало им разрастись за какие-то полтора года. Прекрасно было то место. …Венеция. Старинные дома, шикарная архитектура и множество узких каналов заставляли Алёну возвращаться к ним как минимум два раза в год. Всегда одна, как и в первый раз, отправившись в командировку, она полнее ощущала все прелести жемчужины Италии, осознавая, что кто-то или что-то свыше определённо щедрой рукой подаёт ей свои дары. Хрупкая, но грациозная. Миниатюрная, но умело компенсирующая свой рост высокими каблуками, всегда классических туфель. Копна волос сменялась экстремально короткими стрижками, но цвет всегда оставался шоколадным, лишь чуть выгорая на солнце. Смуглая, лишенная неудовольствия быть обладательницей веснушек, была похожа на мулатку. Особенно когда демонстрировала ряды белоснежных ровных зубов. Вызывала восхищение у всех. У вечно влюблённого в неё собственного мужа, у родителей, преподавателей, а затем и работодателей. Периодически меняла любовников, будучи женщиной не самых консервативных взглядов, что не мешало ей быть примерной матерью и женой. …Она никогда не забудет эту дату. Тридцатое апреля. Такое обманчиво тёплое утро, уже почти растаявший снег. Никто не мог предположить, что оно подарит Алёне тонкий ледок на дороге. Жуткая авария. Врезаться на полном ходу в бетонную стену и выжить, не пострадав, так могла только она. Впрочем…п о ч т и не пострадав. Ни единого перелома или вывиха, но сожженная кожа лица, шеи. Ожог тянулся чуть ниже ключиц, открывая мышцы. Волосы…на правой стороне головы этой жертвы катастрофы их не было совсем. Сожжены были даже волосяные фолликулы, что обрекало на ношение парика или пересадку. Очнувшись в больнице, первое, что увидела девушка, были красные от волнения и слёз глаза Андрея. Было в них что-то ещё, что не сразу было возможно распознать. Что-то вроде страха. Алёна решила, что страх за её состояние, протянула руку к своему мужу и почувствовала тянущую острую боль на всей её поверхности. Попыталась присмотреться и поняла, что правый глаз не открывается, чего она сразу даже и не заметила. Вторая рука не причиняла дискомфорта при движениях. Вспомнив последнее, что она видела – ту проклятую стену и резко наклонившееся пространство, осознала, что случилось. Голова работала абсолютно ясно. Не страх, а ужас, смешанный с жалостью был в его глазах. Попросила зеркало. Осколки разлетелись по всей палате…Не монстр, но безобразное существо, не имеющее права быть ею, отразилось в нём. За секунду до падения на кафельный пол. Два месяца тянулись бесконечно долго и мучительно. Разумеется. Пересадка кожи и волос, упорно не желавших приживаться, никому не даётся безболезненно. Новая, чужая кожа слезала чулком. Загородный дом…единственная отдушина, где она могла спрятаться без опасения быть увиденной. Белые розы. Разорванные об их шипы руки. Они впитали и капли её крови и её слёзы, регулярно проливаемые на них. О работе пришлось забыть. Мать поседела от горя за свою дочь. Она не боялась её, лишь горевала о том, что прежняя Алёна умирала, медленно закапывая себя в яме депрессии и обильно смачивая её алкоголем. Андрей…скучал безумно, но не мог бросить сына на бабушку с дедушкой. Единственное, что ещё напоминало о безоблачном, но недолгом счастье прежней семейной жизни. Пыталась утопиться в пруду. Не смогла. Слишком сильно было желание жить. …Наташа приехала за полночь, не извещая Алёну о том, что хочет её навестить. Подходя к дому, услышала громкий крик, пронзительный и душераздирающий. В окно вылетело зеркало, разбившись на сотни осколков, отразивших полную луну и звёзды. Ночь была восхитительной, по-летнему тёплой, но совсем не душной. Ушла так же тихо, как и пришла. Подруга Наташа. …Июль измучил девушку. Ведь приходилось сидеть в стенах дома, выходя только ночью и то иногда. От постоянного времяпрепровождения в постели и неправильного питания, болела голова. Дождь! Первый июльский дождь был настолько потрясающим, что Алёна выбежала-таки из своего добровольного заключения, подставив остатки лица и руки прохладным водяным нитям. Внутри разлилось тепло, как от выпитого в холодный зимний вечер глинтвейна, но оно не обжигало желудок, а поднималось куда-то всё выше и выше, заполнило горло и вырвалось криком. Криком счастья. Одномоментного, освежающего и ароматного. Травы, цветы, воды пруда и намокшая древесина. И снова слёзы. И снова счастья. Неделя. Семь дней чередующихся дождей и жары, прогревавшей до костей. Почти не заходила в дом. Даже пренебрегая приёмами пищи. Просто лежала под розовым кустом и размышляла о жизни. Нет. Она не переосмысливала свою жизнь. Просто созерцала. Больше зеркал в доме не было. Как-то раз дотронувшись до своего лица, ощутила прежнюю бархатистость кожи, а на черепе - короткий ёжик волос. Это и было – её осязаемое счастье.

Вот так вот сидишь, полдня рисуешь/пишешь/уроки делаешь, беззаботно попивая чай. На полминуты отойдёшь - и всё. Кошка бессовестно смотрит тебе в глаза, пока по конспекту растекается бурая водичка. Спасибо, кис.