Это просто Вьюи блог

Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду. — Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы? Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло под сердцем, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой. — Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому. Вас интересует литература? — Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать, каковы условия. «Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича. — Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда бы вы хотели начать? — Я, собственно… — собеседник замялся. — Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не понравится, то… — Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух. — Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес. — Говорите, я запомню. В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили. — Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя, но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права, история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век… Как вы полагаете? Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во что горазд. Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их. Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы. В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль. «Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду». Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть. Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту. — Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С чего бы вы хотели начать? Максим помялся, осторожно уселся на край стула. — С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили. — Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных. — Нигде? — спросил Максим тихо. — Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим? — Да, продолжайте, пожалуйста. — В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков. Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб. — Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим! — Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам. — У вас есть дети? — Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня? — Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу. Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился. — Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела… — Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей Петрович. — Непременно. Только вот… Знаете, я работаю управляющим у состоятельной семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата. Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит? Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром. — Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра. — Литература – это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович, расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте. Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь преподавателя наизусть. — Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать. «Таврида», «Анчар», «Евгений Онегин». Лермонтов «Мцыри». Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Высоцкий… Максим слушал. — Не устали? — спрашивал Андрей Петрович. — Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста. День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий. Бальзак, Гюго, Мопассан, Достоевский, Тургенев, Бунин, Куприн. Булгаков, Хемингуэй, Бабель, Ремарк, Маркес, Набоков. Восемнадцатый век, девятнадцатый, двадцатый. Классика, беллетристика, фантастика, детектив. Стивенсон, Твен, Конан Дойль, Шекли, Стругацкие, Вайнеры, Жапризо. Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил. К вечеру Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт опять, побрёл к видеофону. — Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос. Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги, навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю? Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах стало больше невмоготу. — А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём. — В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович. — Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой связался. — Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой? — Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними отработал. — С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите? — Ты что ж, в самом деле не знаешь? — всполошился Нефёдов. — Новости посмотри, об этом повсюду трубят. Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый, трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей. Сердце внезапно зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком расплывались перед глазами. «Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники. Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил, что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев свою деятельность скрывал. Изъят из обращения… По факту утилизирован…. Общественность обеспокоена проявлением… Выпускающая фирма готова понести… Специально созданный комитет постановил…». Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет, на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана. Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене. Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол. Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он обучал робота. Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего только стоит жить. Всё, ради чего он жил. Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и полчаса подождать. И всё. Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы, двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка на год-другой младше. — Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила девочка. — Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто? — Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса. — От… От кого?! — От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он… как его… — Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка. Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку. — Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он. — Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить? Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад. — Боже мой, — сказал он. — Входите. Входите, дети. Майк Гелприн, Нью-Йорк (Seagull Magazine от 16/09/2011)

Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.

Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело…

О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..

Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени, -
И страшно грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.

Поздравляю всех с этим великим праздником - Днем Победы!!!Спасибо тем кто дал нам возможность жить сейчас - спасибо Вам дорогие ветераны!!!

смотрела трансляцию свадьбы принца Уильяма и Кейт Миддлтон…впервые позавидовала девушке…очень хотелось почувствовать себя на ее месте…взгрустнулось…

Быть психологом совсем несложно. Это может любой, вы тоже можете. Подружкам по телефону страдать помогали? Родным детям не заехать в лоб, когда они собачку приклеили к унитазу, сумели? Старушку через улицу насильно переводили? Отлично. Первым делом определите, какой вы психолог. Запомните: не бывает "просто психологов", психолог - он обязательно какой-нибудь. Вот учитель, он либо физики, либо начальных классов, либо пасть порву, моргалы выколю. У каждого свой предмет. Есть вариант, конечно, представляться "учитель жизни", но это может напрячь тех, кого вы попытаетесь учить. С психологами то же самое. Названия сложных психологических специализаций вам без надобности, потому что ни один нормальный пациент их все равно не различает. Запомните три разновидности психолога: "детский", "взрослый" и "клинический". Клинический - это не тот, который обладает крайней степенью проблематичности, а тот, который работает с целью излечить. Детский -это понятно, какой, а "взрослый" - это тот, который детей не любит, а лечить не умеет. Достаточно.
Как только вы решили стать взрослым психологом, напустите на себя таинственный вид. Как можно меньше отвечайте на глупые вопросы, типа "а где вы учились" или "а что вы умеете". Дайте окружающим понять, что неважно, где учиться и что уметь, важно быть телепатом и знать всё про окружающих людей. Психологи, разумеется, все до единого умеют читать мысли и прекрасно знают, в чем заключаются ваши проблемы. И ваши. И ваши тоже. Психолог, заявляющий "я не умею читать мысли" - шарлатан. Психолог, читающий у вас в голове какие-то незнакомые вам мысли - гений. Он просто читает те мысли, которые вы еще не успели подумать. Ведь после того, как он вам про них сказал, вы их подумали, да? То-то.
Теперь про пациентов. Пациентов лучше всего принимать по утрам. Чем человек хуже выспался, тем у него слабее защитные механизмы. Защитные механизмы - первый враг психолога, это вам любой психолог объяснит. Во-первых, они могут сработать раньше времени и вообще не дать человеку обратиться за квалифицированной психологической помощью. Во-вторых, они на протяжении всей психологической работы будут вам мешать. Поэтому на них следует немедленно указывать, если пациент с чем-нибудь не согласен. Вы ему, например, говорите - это у тебя тайные пороки! А он вам - да нифига! А вы ему - а это у тебя защитные механизмы! Всё, один-ноль. Пусть идет домой и переваривает.
Методов у психологов немного. Собственно говоря, их всего три: парафраз, диагноз и совет. Есть еще молчание и кивание. Молчание - это когда пациент говорит, а вы слушаете. Это дает пациенту ощущение, что он вам важен и интересен. Молчание составляет примерно девяностно процентов от вашей работы, поэтому желательно научиться молчать с умным видом. Нехорошо, если психолог зевает, икает или читает газету. Лучше постукивать пальцами по столу или обмахиваться веером. Кивание - это когда пациент говорит, а вы киваете. Это даёт пациенту ощущение, что вы с ним согласны. Кивать следует часто, но осторожно, потому что если забыться и начать кивать слишком сильно, пациенту покажется, что у вас отваливается голова.

Парафраз -это когда вы говорите пациенту то, что он вам только что сказал. Психологи со стажем умеют повторять сказанное совершенно другими словами, так, что оно звучит абсолютно новым. Например, им говорят - "я чувствую желание дать кому-нибудь по морде", а они отвечают "вы испытываете потребность применить физическую силу". Или им сообщают: "мне плохо каждый раз, когда меня ругают", а они в ответ - "вам не по нраву слышать критику в свой адрес". Пациент узнаёт много нового и радуется. Психолог не напрягается и радуется тоже.

Но подобный высший пилотаж необязателен. Достаточно поменять интонацию фразы или просто сказать её несколько раз. Смысл парафраза заключается в том, что пациент получает возможность услышать и оценить себя со стороны.
Например.
- Я боюсь по утрам ходить на работу, - говорит вам пациент.
-Вы боитесь утром ходить на работу, - говорите вы пациенту. - Вы боитесь ходить по утрам на работу. А, понятно. Вы боитесь ходить на работу по утрам.
Все довольны.
Дополнительная функция парафраза -предоставление пациенту возможности с вами согласиться. Это приятно и создает полезное ощущение совместной деятельности.
Например.
- Мне кажется, я не люблю своего мужа, - говорит вам женщина.
- Вам кажется, что вы не любите своего мужа, - говорите вы женщине.
- Именно так! - соглашается женщина.
Консенсус.

А что делать, если женщина все-таки не согласилась? Немедленно выдавайте фразу про защитные механизмы.
- Мне кажется, что я не люблю своего мужа.
- Вам кажется, что вы не любите своего мужа.
- Нет, ну не то что бы не люблю… Я вообще-то еще не уверена…
- А это у вас защитные механизмы.
Диагноз - это когда вам уже все ясно, а этот тупица все еще чего-то не понимает. Знающий психолог, разумеется, понимает про вас абсолютно всё непосредственно в тот момент, когда вы впервые перешагнули порог его кабинета. Диагнозов немного и все они предельно просты.

Гомосексуальность - это когда у пациента проблемы с папой.
Гетеросексуальность - это когда у пациента проблемы с мамой.
Бисексуальность - это когда у пациента проблемы с обоими.

Есть еще истерики, невротики и шизоиды. Истерики - это те, кому постоянно мало. Шизоиды - это те, кому постоянно тесно. Невротики - это все остальные.

В общем и целом, это всё. Еще хорошо работает фраза "ну что же вы хотите, вас же в детстве недолюбили". Запомните. В детстве недолюбили абсолютно всех. Если кому-то кажется, что конкретноего долюбили, это у него защитные механизмы.
Самым ценным оружием психолога является совет. Советов нужно давать как можно больше, желательно до того, как вас об этом попросят (это дает гарантию, что совет не будет дан слишком поздно). Если к вам обращается девушка двадцати восьми лет с жалобой на то, что она всё еще девственница, немедленно советуйте ей начать жить половой жизнью. Желательно добавить "обязательно", "срочно" и "даже не думая". "Даже не думая" - вообще хороший оборот для психолога, он стимулирует умственную деятельность пациента и нейтрализует его минимум на полчаса. Если к вам пришел человек пятидесяти лет и он неженат, пусть скорее женится. Если у женщины любого возраста нет детей, советуйте ей завести ребёнка. "Даже не думая", да. Все проблемы женщин без детей связаны с тем, что у них нет детей. Все проблемы женщин, у которых есть дети, связаны с детьми. Других проблем у женщин нет и быть не может.

Про отношения в семье. Если к вам пришла пара со своими проблемами, немедленно советуйте ей разводиться. Любая пара хочет от вас решения своих проблем. Развод является универсальным решением всех проблем в паре. Не верите? Проверьте.

- Жена требует от меня слишком многого.
- Разводитесь. Тогда она не будет требовать от вас вообще ничего.

- Муж мне изменяет.
- Разводитесь. Тогда отношения вашего мужа с другими женщинами уже не будут изменой вам.

- Нам скучно вместе.
- Разводитесь. Будет весело.

- У нас разные интересы.
- Разводитесь. О чем тут вообще говорить.

- Мы больше не занимаемся сексом.
- Разводитесь. Если люди не занимаются сексом, им нечего делать вместе.

- Жена меня раздражает.
- Разводитесь! И уходите отсюда, пока ваша жена не начала раздражать еще и меня.

Если пара хочет оставаться вместе, отрицая предложенный вариант решения проблем, пусть идут домой, нет у них никаких проблем.

Тем, кто приходит с рассказами про то, как много у них романов, можете вообще ничего не говорить. Для минимального поддержания диалога запомните две фразы: "чем больше, тем лучше" и "ну вы даёте". Этого должно хватить. Подобные разговоры могут занять довольно много времени, зато после них очень легко работать с теми, у кого всего один партнер. Потому что вы уже вообще не будете понимать, какие у людей могут быть проблемы, если их не трое.

В конце каждого психологического сеанса полезно напомнить пациенту о том, как вы его хорошо понимаете. Просто скажите ему: "видите, как я вас хорошо понимаю". После того, как он согласился (а как ему не согласиться, если вы его так хорошо понимаете), отпускайте его до следующего раза.

Ужинаем: я - супом, кот - колбасой. Кладу коту в миску кусок курицы из
супа. Вижу, что ему вкусно. Выхожу из кухни взять телефон, возвращаюсь
и нахожу в своем супе кусочек колбасы

Ховард Келли, подросток-сирота, был очень беден. Чтобы заработать себе на хлеб и на обучение, он разносил разные мелкие товары по домам. Однажды у него в кармане не осталось ни цента. Мучаясь от голода, он решил зайти в ближайший дом и попросить еды. Ему было ужасно неловко, но когда он подошел к дому, им овладело чувство решимости: откажут или нет, но будь что будет. Он решительно протянул руку к звонку и несколько раз нажал кнопку. Но когда дверь открыла молодая и очень красивая девушка, Ховард неожиданно растерялся. От недавней уверенности не осталось и следа. Просто ему стало стыдно просить у нее пищу. И тогда он, запинаясь от волнения, сказал:
- Можно… попросить у вас… стакан воды?
Девушка поняла, что юноша голоден и принесла ему большой стакан молока. Ховард медленно выпил его и спросил:
- Сколько я вам должен?
- Вы ничего мне не должны, - ответила девушка. - Моя мама учила меня никогда ничего не брать за добрые дела.
- В таком случае - сердечно вас благодарю! - ответил он.
Когда Ховард Келли вышел из ее дома, он чувствовал себя не только крепче физически, но и морально. Теперь он был уверен: пока на свете есть такие щедрые и добрые люди, все будет хорошо!
Прошло много лет. И вот однажды одна молодая женщина, жительница этого города, серьезно заболела. Местные врачи не знали, что делать. В конце концов они решили послать ее в большой город на обследование к опытным специалистам.
Среди приглашенных на консультацию оказался и доктор Ховард Келли. Когда он услышал название городка, из которого приехала эта женщина, его лицо оживилось. Он сейчас же поднялся и пошел в ее палату. Женщина, устав с дороги, спала. Врач тихо вошел в палату и сразу же узнал ее. Да, это была она - та самая девушка, которая когда-то угостила его стаканом молока.
Изучив историю ее болезни и данные результатов анализов, лицо врача помрачнело: «Она обречена!» Доктор вернулся в свой кабинет и некоторое время сидел молча, о чем-то размышляя. Он думал об этой женщине, о своем бессилии помочь ей, о несправедливости судьбы. Но чем больше он думал, тем тверже становился его взгляд. Наконец он вскочил с кресла и сказал: «Нет, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы спасти ее!».
С этого дня доктор Ховард Келли уделял больной пациентке особое внимание. И вот после почти восьми месяцев долгой и упорной борьбы доктор Келли одержал победу над страшной болезнью. Жизнь молодой женщины теперь была вне опасности.
Доктор Келли попросил бухгалтерию госпиталя подготовить ему счет за лечение. Когда ему принесли счет, сумма, которую должна была уплатить за свое излечение женщина, была огромна. И не удивительно - ее, можно сказать, забрали с того света. Доктор Келли посмотрел на счет, взял ручку, что-то написал внизу счета и попросил отнести счет в ее палату. Получив счет, женщина боялась его развернуть. Она была уверена, что всю оставшуюся жизнь ей придется не покладая рук работать, чтобы его оплатить. В конце концов, пересилив себя, она открыла счет. И первое, что бросилось ей в глаза, была надпись, сделанная рукой и располагавшаяся прямо под строчкой «Оплатить». Надпись гласила:
«Полностью оплачено стаканом молока. Д-р Х. Келли».
Слезы радости навернулись на ее глаза, а сердце до краев заполнилось теплотой и благодарностью.

"Иду утром домой. На одном из подъездов висит объявление, на пожелтевшей бумаге неровным почерком:
" Дорогие соседи! Сегодня, примерно в 9-20 у проходной двери были утеряны 120руб. Если кто нашел, занесите пожалуйста в кв. 76, Антонине Петровне. Пенсия 1640 руб. "
Ну а что я? Откладываю 120 р. в карман, поднимаюсь, звоню. Открывает древняя бабушка-пенсионерка, прям такой божий одуванчик в фартуке. Только увидела меня, протягивающего деньги - сразу обниматься, причитать, и в слезы счастья. Рассказала, как: "Пошла за мукой, вернувшись вынимала ключи у подъезда - деньги-то наверно и проронила". НО! Деньги брать отказалась наотрез!!! Я - в замешательстве…
Оказалось, за несколько часов, я - уже шестой (!!!) "нашел" бабулины деньги! Люди, я вас люблю за то что вы ТАКИЕ!!!
" Да нет, именно ЭТИ деньги - уж точно ваши!" - сказал я, положил 120р. на тумбочку в прихожей, и собрался было уходить, как бабуля резво сгоняла на кухню и притащила поднос с пирогами: "Вот, к приезду родненьких моих уже наготовила!". Взял пару штук и ушел.
" Объявление то сыми, сынок!" - прокричала бабуля из окна, когда я вышел из подъезда, жуя пирожок."

Она умирала. Он так любил ее. Шанс ее спасти был
настолько невелик, что его охватывало дикое отчаяние от мыслей, что ее
может не стать.

…- Ты только держись, малыш! Только держись - твердил он уже на
протяжении нескольких часов с тех пор, как произошла автокатастрофа.

В больнице его не пустили в реанимацию. Два бесконечных часа. За это
время можно сойти сума. Можно вспомнить ВСЕ, что возможно уже НИКОГДА не
повториться. За это время можно умереть самому. Но он не умер и даже не
сошел сума. Он знал, что ему просто нельзя!

У нее было множество переломов и сильнейшее повреждение головы. Она была
за рулем и, как это обычно бывает, не пристегнута. Теперь он проклинал
себя: почему он не заставил ее пристегнуться?! Почему он даже не
заметил, что она не пристегнута?! Если бы все можно было вернуть назад.

Когда из реанимации вышел главврач, он не смог даже встать с кресла. От
слов врача зависело все. Зависела его жизнь. Да! Он не сможет жить без
нее! Вот сейчас, если доктор скажет, что. Нет! Он не может этого
сказать! Во всяком случае, мозг не мог представить такой вариант. Но
если все же - то он прямо сейчас пойдет и - он не мог придумать, что
сделает, но он твердо решил, что не сможет оставаться без нее. Все это
мелькнуло в одну секунду.

- Ее состояние крайне критическое, но шанс есть, - казалось, что доктор
просто успокаивает его, в его голосе совсем не было уверенности.

Второй день она была без сознания. Он почти не отходил от нее. И все время говорил с ней. Он знал, что она его слышит.

- Когда мы вернемся домой, я каждое утро буду заваривать твой любимый
фруктовый чай. Ты же его так любишь. Каждый день, пока я жив, утром
рядом с твоей кроватью будет стоять чашка фруктового чая.

А если она очнется сегодня утром, подумал он вдруг. Где же здесь круглосуточные магазины?

Утром, дежурный врач застал его спящего рядом с ее кроватью, а на столе стояла кружка остывшего фруктового чая.

- Эй, Ромео, чай уже давно остыл.

Он подскочил. А если она очнется прямо сейчас, а чай остывший?.. Нет,
этого нельзя было допустить. Он вылил в раковину остывший чай и принялся
заваривать новый.

С этого дня у него появилась новая цель. Казалось, в жизни не было
ничего важнее, чем чашка горячего фруктового чая рядом с ее кроватью,
ведь она могла очнуться в любой момент. За три недели он точно узнал, за
какое время остывает чашка фруктового чая при комнатной температуре.

А через две недели она открыла глаза и увидела его, осунувшегося, с
серым лицом и опухшими глазами. А на столе стояла горячая чашка, и по
всей одиночной палате распространялся приятный запах фруктового чая.

Смех над чужими жирами не делает тебя тоньше. Обозвав кого-то дурой, не станешь умнее. Устроив неприятности своему недругу, ты не станешь счастливее. В жизни всем приходится решать собственные задачи.

За день до своего рождения ребёнок спросил у Бога:
— Я не знаю, зачем я иду в этот мир. Что я должен делать?
Бог ответил:
— Я подарю тебе ангела, который всегда будет рядом с тобой. Он всё тебе объяснит.
— Но как я пойму его, ведь я не знаю его язык?
— Ангел будет учить тебя своему языку. Он будет охранять тебя от всех бед.
— Как и когда я должен вернуться к тебе?
— Твой ангел скажет тебе всё.
— А как зовут моего ангела?
— Неважно как его зовут, у него много имён. Ты будешь называть его «Мама»

Они встретились так же, как встречаются множество людей в мире. Судьба их свела
однажды, они пришли сдавать на права в одну автошколу. Они даже заметили друг
друга не сразу, как это и бывает. А общаться начали так и вообще только к концу
занятий… Лишь один случай заставил их судьбы соединиться…
Они сидели в машине. Она за рулём, а он сзади. Инструктор вышел. Они попали в
пробку из-за крупной аварии, в которой погибла девушка и преподаватаель из
автошколы, в которой учились и они.
Их машина стояла ближе всех к месту аварии. На земле, рядом с покарёженной
грудой метала лежала девушка… Её возраст можно было определить разве что по
остаткам одежды… Короткая юбка и вызывающе розовая кофточка… Наверное ей
было не больше 19… Её лицо было изуродовано. Широко открытые голубые глаза
смотрели в небо…
Она сидела крепко держась за руль и смотрела в лицо девушки.
- О чём люди думают, когда умирают? - нарушила она тишину в салоне автомобиля.
Он посмотрел на неё и пожал плечами. Но именно с этих её слов что-то изменилось.
С этой фразы началась их любовь. Он никогда не мог понять почему именно эта
фраза так затронула его сердце. Но это случилось. И с тех пор они были
неразлучны.
Они были вместе уже не один год. Они знали друг друга лучше всех, они понимали
друг друга с полуслова… Они готовились к свадьбе… Но жизнь - жестокая вещь.
Этой свадьбе не суждено было случиться…
Они встали рано. Она по привычке разбудила его поцелуем, улыбнулась и пошла на
кухню. Он ещё был в кровати, когда спустя минут 15 она вошла в комнату и
остановившись около двери тихо сказала:
- Я люблю тебя больше жизни… - и вышла.
Он остался немного удивлённым, но ничего не спросил.
Был выходной, они собирались в гости и долго спорили кто будет за рулём. Конечно
же, в итоге, ему пришлось уступить ей. Она уверенно села за руль, посмотрела на
ремень безопасности, но не тронула его. Она редко пристёгивалась, но почему-то
именно сегодня Он упрекнул её в этом. Она усмехнулась:
- Ну разве со мной может что-то произойти?
Это утро ничем не отличалось от тысячи других таких же. Он что-то рассказывает,
она смеётся, при этом успевая следить за дорогой. Она была замечательным
водителем. Никто из её окружения так не чувствовал дорогу и машину… И никто до
сих пор не может понять, почему же она тогда не заметила гружённый камаз… Всё
произошло за считанные секунды… Камаз въехал в их автомобиль слева, как раз в
водителя, в неё… Он остался жив, он вытащил её из машины…
Она лежала у него на руках и умирала… Её глаза были устремлены в небо. Её
челюсть была разбита, она ничего не могла говорить, но глаза… Он навсегда
запомнил этот взгляд. Она будто что-то хотела сказать ему… Но он не понимал
что… И тут в его памяти всплыла та самая фраза, которую она сказала много лет
назад, та фраза с которой начались эти отношения… "О чём люди думают, когда
умирают?"….
О чём она думала сейчас? Она знала, что умирает? Понимала это? Она знала, что
больше никогда не проснётся утром, не поцелует его, не уткнётся носом в его
плечо… Она больше не сварит ему кофе… Не скажет "Я люблю тебя"… Об этом
она думала? Или нет?…
Её глаза помутнели… Её губы казалось шевелились силясь что-то сказать… Он
плакал… И всё повторял: "Не умирай… Слышишь?… Не бросай меня… Они уже
сейчас приедут. Держись, пожалуйста, держись… Господи… "
Но Она не смогла… Её глаза закрылись… Её дыхание остановилось… И мир
рухнул…
Он так и не мог найти ответа на тот вопрос, который задала ему молодая 19-летняя
девчушка, много лет назад… Почему она тогда спросила это? Чувствовала ли она,
что когда-нибудь узнает ответ на свой вопрос?
И лишь однажды, спустя много лет после Её гибели, Ему приснился сон… Он снова
увидел тот день, ту аварию… Он увидел себя, который держал на руках умирающую
любовь и плакал… Но он видел это будто со стороны… Он снова видел её, её
взгляд… но в отличие от того дня, он вдруг ясно услышал, как она говорила ему
еле шевеля губами: "Я люблю тебя… Когда люди умирают, они думают о
любимых…"

Стоит прилично одетый мужчина в Нью-Йорке возле небоскреба и куpит. подходит к
нему журналист и говорит:
- здpавствуйте. я коppеспондент газеты "Нью-Йоpк таймс". можно задать вам
несколько вопpосов?
- да задавайте, я в пpинципе не спешу.
- вот вы куpите. а, пpостите, как долго вы куpите?
- мне сейчас 43, и куpю я с 16 лет.
- а какие сигаpеты вы куpите, если не секpет?
- да не секpет - "мальбоpо".
- и последний вопpос - сколько сигаpет в день?
- пачки полтоpы - две.
жуpналист достает калькулятоp, что-то считает и снова обpащается к мужчине:
- вот вы знаете, если бы вы не куpили, то на сэкономленные деньги вы могли бы
купить вот этот вот небоскpеб?
- сеpьезно?.. а вот вы сами куpите?
- нет, я не куpю.
- и что, небоскpеб у вас есть?
- нет, небоскpеба у меня нет.
- а я куpю, и небоскpеб мой.

Знаете, что отличает людей с высшим образованием? Знания?
Неее… Человек, прошедший этот путь учится в первую очередь быть
хитрым, изворотливым, выпутываться из экстремальных ситуаций в
кратчайшие сроки, уметь договариваться хоть с самим чертом, и (о боже
боже) давать взятки. Также эти люди способны выполнить огромный объем
умственной работы опять же в сжатые сроки, не спать сутками, при этом
питаясь подножным кормом, или еще хлеще - дошираком… Эти люди
сохраняют позитивный взгляд на жизнь при любых обстоятельствах, девиз -
" пох! прорвемся!" это страшные люди. Они могут всё.

Парочка сидит в баре. Она говорит:
- Слушай, я коктейль знаю крутой. Хочешь попробовать?
Он соглашается, и она заказывает рюмку Bailey`s и рюмку лимонного сока:
- Встаешь на колени, смотришь мне прямо в глаза, вливаешь в рот Bailey`s, и сразу запиваешь соком.
Чувак закрывает глаза, и делает как она сказала.
0,3 секунды - приятное теплое ощущение во рту.
0,6 секунды - сливки в Bailey`sе сворачиваются.
0,9 секунды - его лицо зеленеет как недозревший лимон и он с трудом проглатывает все ЭТО.
1,2 секунды - его желудок начинает реагировать, и хочет вернуть коктейль обратно.
3,0 секунды - она шепчет ему на ухо:
- Коктейль называется "Месть за измену"