it's my life

я строитель. вот заморачиваюсь и мне нравиться. только не платят. вот опять обманули - еду в прокуратуру. обажаю это. многие говорят что я сутяга -жаль диплома нет. постоянно сидел бы в судах

— Доктор, доктор, как он?
- Вы знаете, он в тяжелом состоянии, у него обширный инфаркт, переломы!
- Я могу с ним поговорить?
- Нет, к сожалению, это невозможно! Если вы что-то хотите ему сказать,
скажите мне, я передам!
- Спросите у него, сдала ли я на права?

—У меня сосед совсем ненормальный. Представляешь вчера в три часа ночи пришел и давай мне в дверь ногой бить, что есть силы. Я так испугался, что чуть перфоратор не уронил.

Ехал я как-то из Смоленска в Москву. В Сафоново машина моя сломалась и я застрял здесь на 3 года, правда мастера говорили что смогут починить ее за полтора года, плюс минус пару месяцев, но точно все равно обещать не могли, ссылаясь на то что решать не им и мне, на все воля свыше. И вот сижу я в Сафоново…

Хотя нет, началось все это не так.

Родившись, я сел за руль свои машины. Так как ноги еще не доставали до педалей, дороги не было видно из-за торпеды - руль крутили родители. Сначала все время, затем все реже, по мере того как я рос, стал доставать до педалей и видеть дорогу.

Рулили мои родители достаточно верно - я закончу школу, поступил в институт и нашел работу.

С этого момента я понял, что вполне смогу ли заливать бензин сам, помощь в управлении моей машиной, мне больше не требуется и я поехал сам.

Наверное, как это бывает со всеми, дороги я не знал, а представлял только конечный пункт.

Крутил я крутил, дворами и задворками, по канавам и ухабам ища путь, но все не мог его найти.

в один прекрасный момент я все таки вырулил на более менее прямую дорогу где стояла девочка Настя и ловила попутку.

Одному мне было ехать скучно и я решил взять ее с собой. По дороге мы разговорились и поняли что можно ехать в одну сторону и вместе нам хорошо. Ехать стало легче и веселее, но неприятности ждали меня впереди.

машина начала вилять из стороны в сторону - это уже проявлялись неисправности рулевого управления. Мне же казалось, что это именно я так лихо еду. Машина опять превратилась во внедорожник и преодолевая ухабы и канавы занесла меня в Вербилки, где чуть не сломалась, но я быстро все починил, хотя и не понимал, что поломки все равно будут постоянно, так как рулевое управление барахлило все сильнее. Из Вербилок я поехал на дачу, а оттуда в Смоленск решив, что это самый верный и прямой путь. Машина стала барахлить все больше, ехала уже практически сама, может попала в колею или руль заклинило окончательно. В Смоленске я сначала попал в Гнездово, но не надолго так как дорог там совсем не было и машина чуть не перевернулась.

Тогда я еще не понимал, что машина едет не туда, ведь на мой взгляд ехала она ровно, правда тормозила плохо. это сейчас я понимаю что ехал не туда. возможно, меня сбивала с пути Настя которая постоянно просила, то остановиться, то свернуть, то ездить туда или за тем, причем я считал что дела эти именно мои и не чьи другие.

Если поглядеть на нас просто, по-житейски, мы находимся в положении пассажиров, попавших в крушение в длинном железнодорожном туннеле, и притом в таком месте, где уже не видно света начала, а свет конца настолько слаб, что взгляд то и дело ищет его и снова теряет, и даже в существовании начала и конца нельзя быть уверенным. А вокруг себя, то ли от смятения чувств, то ли от их обострения, мы видим одних только чудищ, да еще, в зависимости от настроения и от раны, захватывающую или утомительную игру, точно в калейдоскопе. «Что мне делать?» или «Зачем мне это делать?» не спрашивают в этих местах.