Дыши каждой прожитой секундой

У меня такое впечатление, как будто я захлопываю дверь перед носом у человека, тащившего сумки с моими покупками, которого я сама пригласила пройтись со мной по магазинам. Он был стоически терпелив, когда надо, давал советы, когда надо, помалкивал, ждал перед примерочными, отстаивал со мной очередь в кассу во всех супермаркетах, внимательно рассматривал со мной все книги в книжных магазинах, потом нес тяжелые сумки, а когда мы подходили к двери моей квартиры, я забирала эти сумки и захлопывала дверь у него перед носом. Я больше в нем не нуждалась. И даже не благодарила, в основном из-за страха, что эту благодарность можно принять за благосклонность, дающую надежду на будущие походы по магазинам. Вот так я чувствую себя теперь. Вредная, противная. Сплошной эгоизм и лицемерие. И при всем при том знаю, что он вложил в эти сумки свое сердце и теперь без него едет в автобусе домой. Но уже завтра у него будет новое сердце, чтобы снова отдать его мне. Сердце, где он прятал бы надежду на то, что когда-нибудь после шопинга я приглашу его к себе.

Состояние, которое не поддается описанию.

Состояние струн души.

Что-то внутреннее.

Такое чувствуешь, когда на страшном аттракционе вдруг быстро летишь вверх, и в груди появляется это мерзкое, до жути неприятное чувство, что сейчас резко сорвешься вниз.

Мои воспоминания о тебе похожи на жасминовый сад, укутанный густым, тяжелым, шелковистым ноябрьским туманом, подобным драгоценному фурисодэ. И чем больше всматриваешься в даль, тем больше замечаешь деталей, но все дальше, все расплывчатее и размытее целостный образ, распадающийся на отдельные фрагменты. Запутавшись в хитросплетении узоров и орнаментов, теряешь самое важное – живое сердце – что удерживало все вместе, не давало распасться и исчезнуть. Ныне же, чем больше деталей оседает на резной кромке чаши моей памяти, тем дальше от меня ты. Я боюсь – и все же с нетерпением жду – мгновения, когда в моих руках останется только цветное стекло мозаики, когда я не смогу уже вспомнить, что же это такое – ты. Тогда мне станет легче дышать – и я уйду в зиму, чтобы больше не потревожить твои сны ни взмахом моего веера, ни тихим шуршанием подола моего кимоно.