Это просто Вьюи блог

вы знаете, в меня влюбился конь.
он каждый вечер ждал меня упорно
и тыкался доверчиво в ладонь
своею рыжей ласковою мордой.

над речкой гас оранжевый закат,
и вспыхивали звёзды-недотроги.
а мы с ним шли, куда глаза глядят,
по матовой светящейся дороге.

читала я стихи ему потом
про мальчика с нездешними глазами,
а он мне фыркал в ухо жарким ртом,
шутя играл моими волосами.

и наугад шагали мы опять.
в тумане вырисовывались ели.
он мог совсем без слов меня понять,
а Вы и со словами не сумели.

прощались мы у утренних берёз.
я рыжую взъерошивала гриву.
он мне в лицо - печально и всерьёз -
смотрел глазами синими, как сливы.

потом я шла, а он стоял и ждал,
когда я оглянусь у поворота,
и вслед мне благодарно тихо ржал,
и обрывал на самых верхних нотах

Я бы тебя на руки взял,
я бы тебя взял и унес,
тихо смеясь на твои "нельзя",
вдыхая запах твоих волос.

И, не насытившись трепетом тел,
стуком в груди нарушая тишь,
всё просыпался бы и глядел,
плача от радости, как ты спишь.

Я бы к тебе, как к ручью, приник,
как в реку в тебя бы вгляделся я.
Я бы за двести лет не привык
к бездонной мысли, что ты моя.

Если бы не было разных "бы",
о которые мы расшибаем лбы

из меня, наверное, можно слепить кружку и даже пушкин не смог бы сказать, как прекрасны твои веснушки

Прости за то, что не могу быть больше, чем я есть,
Что руки не удержат слабых рук,
Не обуздает нежность твою спесь,
Прости за то, что отзвук, а не звук.

Прости за то, что не умею лгать,
Угасшее словами раздувая,
За то, что не устану отдавать
я, ничего в ответ не ожидая.

За чувство, что Содом и Вифлеем,
За то, что горы, бездны и закат с тобой ровняю,
За то, что я нашёл тебя, мой плен
И что, уж точно, безутешно потеряю…

Я не хотел мытарств и состраданий,
Я образ твой надёжно вклеил в душу,
Чтоб среди времени хлыстов и обещаний
Мог верить - у тебя всё лучше…

Десятый этаж. Кухня
тяжелый и острый запах
здесь жили когда-то люди
сейчас же орут матом.

Девятый этаж. Штукатурка
трещит и сыплется сверху
Окно нараспашку. Ира.
да что там, ее уже нету.

Восьмой этаж. Пьяный папа
маму любимую душит
она сипит шепотом «милый»
папа уверенно «сука».

Седьмой этаж. Бабка плачет
у внучки жар, пневмония
вторая нашла спички
еще и костер по квартире.

Шестой этаж. Кошка
царапает холодильник
хозяйка вроде вернется
седьмое утро будильник.

Пятый этаж. Женя
празднует день рожденья
ему 19 где-то
это его последний.

Четвертый этаж. Телевизор
смотрит мертвого деда
тот перепутал таблетки
сердце отбилось
нету.

Третий этаж. тетя Катя
рожает мертвого сына
и муж уже не вернется
его еще днем, машиной

Второй этаж. Мама
ждет дочку и таксу с прогулки
такса вернулась утром,
дочурку нашли в люке.

Первый этаж. Глухой Миша.
играет в конструктор лего
он ничего не слышит
его «как бы» в доме нету.

двадцать первое. ночь. понедельник.
очертанья столицы во мгле.
сочинил же какой-то бездельник,
что бывает любовь на земле.

круг так называемых друзей
все больше напоминает треугольник:
ты-они-одиночество.
это уже почти закономерность, как
фамилия, имя и отчество

я отдавала ему всё, что было
и не просила ничего взамен.
жёлтыми листьями дороги крыло,
а его крыло непонятно чем.
а приходя домой каждый вечер,
одетый в куртку задом наперёд,
он говорил мне такие вещи,
что вряд ли кто-нибудь вообще поймёт