Мир где ты нужен.

—Просто подумай, смогла ли ты, поднять бокал за него, на его свадьбе?

—Думаю нет..

—Ну а если ты жена будешь?

—Я жена? Ты о чем вообще? Смеешься что ли?

—Он сказал, что все так же нравишься. Что скучает.

—Да, но это не мешает ему быть с ней. Держать ее за руку. Улыбаться ей. И говорить все то, что мне говорил.

—Уверенна, это не искренне

—Не думаю так

—Юля, а что на счет первого вопроса?

—Если бы я была гостьей, я бы не жила, и даже бы не существовала, после такой информации. А если была бы женой, то это и был бы мой рай. Моя оконцовка жизни. Это был бы самый счастливый день. После того, как бы я стала женой, мне ничего не надо было бы.

—И все таки, ты его любишь.

—Да

—Спустя два года..и после всего, что он тебе сделал..

—Да…

Зигмунд Фрейд

в отделе кондитерском толстая фея Драже
с немытыми волосами в светло-зеленом фартуке
взвесит мне граммов триста лесного ореха в сахаре…
лифт остановится на заданном этаже,
и я войду в твой дом, в терпкие его запахи:
коньяка и лимона? или кофе и коньяка?
будет жарко. будет хотеться раздеться до неглиже,
это все будет, будет потом… а пока

ночи мои заходятся в одном кошмаре:
глядя на собственный образ в зеркальном шаре,
висящем напротив меня на искусственной ветке,
я даже немного завидую своей соседке –
стеклянной сосульке, которой - таять и таять,
а под конец упасть, и ничего не оставить,
только на пальце хозяйской дочери алую каплю…
ничего не оставить, ничего, даже шрама на память…

я смотрю на свое отражение, и понимаю: вряд ли
оно изменится. хозяйской дочери то ли шесть, то ли пять лет,
и она не способна влюбиться в игрушку стеклянную.
она не способна влюбиться, потому как рано ей…
да кому я вообще нужен, стеклянный щелкунчик.
ни орехи колоть, ни влюбиться, ни просто, на всякий случай.
Петр Ильич, сжальтесь, превратите меня в принца.
совсем немного, чтобы не стыдно было присниться…

2

сжальтесь, Чайковский, не хочу танцевать вальсы,
что вам стоит?
раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
милый мой, помните, какие у нее пальцы?
какие у нее руки, у моей Мари!

Мари, я иду! открывай скорее, Мари моя!
в целлофане - триста граммов очищенного фундука.
я так спешил присниться тебе, любимая,
что не успел надеть ни галстука, ни пиджака.

«вьюжно на улице боже мой ты простужена
после ужина выпей кружечку молока
после молока оденься пожалуйста в кружево».
«милый, коньяка и лимона? кофе и коньяка?».

шепот мой, глухой, как подушкой накрытое радио.
«вальс цветов» в исполнения твоего мобильника.
Герр Чайковский откуда-то сверху: «утро, Мари, пора ему…»
не хочу на елку, пожалуйста, Петр Ильич, миленький…

3
14 января, снимая с елки игрушки, пятилетняя девочка уронит одну из них. крохотный осколок вопьется ей в пальчик. «что за игрушка-то была?» - спросит папа, извлекая осколок. «я не помню как называется… про него еще мультик есть…» - ответит девочка. «Пиноккио, наверное», - подумает папа.

Да я мужик, но я ненавижу открывать шампанское, а все дамочки так смотрят, как будто нас при рождении этому учат. Да блин, я тоже боюсь, что оно шриндахнет куда-нибудь!

Эльчин Сафарли. Мне тебя обещали

— Да что я могу тебе дать ? Квартиры нет, машины нет.

- Ты можешь дать мне крылья за спиной,
пусть все ездят на машинах, зато я полечу.