Она говорит: человеку нужен человек! Так ли это?!

Грусть..не просто слова…состояние души..
проклятие человечества-разум.
А как хочется стать бездушной скотиной и…
не испытывать ничего…
без радости как-нибудь обойдусь тоже..
грущу не от того что грустно,
а от чего? от скуки и безделья?..
от того, что может быть, а
что может быть?
от того, что все как-будто не так..
не хватает гротескного реализма.
вообще реализма не хватает и в искусстве
отчего все должно быть так слащаво приторно..
как будто пироженое.. а на нем..
а что на нем? шоколад?.да нет вроде..
на нем избыток сладкого и приторного сиропа..
грусть как болезнь, перерастающая в…
катастрофу…чуму что ли?!
люди..сродни высокомерным ублюдкам,
гордящимся чем?жизнью?..
нет. ею..душою…вот придурки, да?!
нашли чем гордиться..лучше бы, а
что лучше бы? вариантов много и..
всеже лучше бы придумали что?
да да!!лекарство. .от.. бессмертия.
к примеру..а почему бы и нет..
отчего, то что я хочу не принадлежит МНЕ..
почему кому-то? ах. да я не заслуживаю..
может быть в другой раз?…может..
блин, а кто тут главный, а?
кто РЕШАЕТ? если кто-нить это. .
знает, а я в этом сомневаюсь..
так вот пните его или ее..
а.. пофиг.
похоже на записки сумасшедшего..
и че???че с этого? не читай.
грусть..ах..это слово даже красивым
со всей натяжкой не назовешь..
романтичным, быть может..
тьфу на вас. .слышите?
я вот Я плюю на вас- романтики
чтоб везде опустело, ясно?
я в гневе..стоп.ты че эт?!
ты ж про грусть. .совсем того…
точно. я про грусть..эх мне бы
а что мне бы?а хз..вот так
всегда. .всегда одно и тоже
пожимание плечами и вопростительный…
задумчивый..ну в общем, вы поняли,
ДЕбиЛьный взгляд..и так у всех..ага..
вот.. как то так..вот как то так..

Письмо Ремарка к Марлен Дитрих
ЭРИХ МАРИЯ РЕМАРК из Порто-Ронко
(22.12.1938) МАРЛЕН ДИТРИХ в Беверли-Хиллз,
Норт Кресчент Драйв
Милая, я знаю, наступают дни, когда ты грустишь — в эти первые дни нового года, и ты должна сама знать, что это мне известно. Я с тобой во всем, и когда ты оглядываешься, чтобы бросить взгляд на прошлое, я хочу стоять рядом с тобой и быть с тобой.
Я хочу быть с тобой рядом, и больше мне ничего не надо. Ты должна знать, что я есть. И не должна ничего бояться. Ты должна чувствовать, что я всегда буду с тобой и что в твоей жизни никогда больше не будет одиночества.
Никто не живет без потерь; кому и знать это лучше, чем мне. Но никто не живет, всякий раз не начиная все сначала; и это мне тоже известно. Я это знаю и чувствую, и чувствую это благодаря тому, что есть.
Я не больно-то умею утешать; тут я неловок в обращении со словами. Но я способен на нечто другое, на что прежде не был способен: я способен на любовь, — и в то мгновение, когда я сейчас написал это, мне стало ужасно стыдно, потому что это прозвучало очень высокопарно, а этого не должно быть. Но я оставлю все, как есть, потому что это благодаря тебе я стал способен на это; я, в сущности, на любовь не способен — я способен любить только тебя, и это куда больше и не звучит теперь настолько по-донжуански.
Мы более не одиноки, милая, мы к чему-то принадлежим. Мы нашли путь домой, друг к другу, и от этого все становится легче и проще. Это превращает грусть в печаль, а уныние — в меланхолию, в которой заключены все воспоминания. Человек должен пройти через многие двери, пока придет к себе и туда, где останется; и двери не могут оставаться открытыми. Обратного пути никогда нет. И кто бы их ни закрыл, ты сам или кто другой, или их захлопнуло сильным ветром, обратного пути никогда нет, как бы сильно ты не хотел, и даже если бы двери вновь отворились, все равно обратно не вернуться — да и в глубине души этого совсем не хочется.
Приди в мои объятья. Мы вместе в маленькой комнате, а за окнами гуляет ночь и весь мир. У нас есть лампа и кровать, и наши сердца, и тепло за нашими лбами, которое зовется жизнью. Она есть у нас на короткий и долгий миг вдоха, равнозначный бытию. Мы не хотим более оглядываться назад, пребывая во власти печали и отречения. Бытие заключено в нас и никогда не будет утеряно, и один из нас передаст его другому. Круг замыкается, и прошлое замирает. Твоя жизнь — это моя жизнь, а моя — это твоя, ты возьмешь на себя тяготы из моей жизни, а я из твоей; они сделаются прозрачнее, останутся по-прежнему нашими, но не будут больше лежать в нас мертвым грузом. Тяготы эти будут связаны воедино и снова подключены — к жизни, они растворятся в ней, но, поскольку мы так любим их и так о них горевали, они необъяснимым путем дадут нам теперь куда больше прежнего, и это будет еще прирастать, у каждого будет на одно лицо больше, и любимые тени странным образом сплетутся с любимой жизнью. Ах, любимая, как рано ты во мне зародилась! И возвращалась, все снова и снова, и теперь я обнимаю тебя, и голова твоя лежит на моем плече. И мы знаем о многом и глядим друг на друга.