Riu riu chiu

takahatano:

СТРАННЫЙ ШУМ НОЧЬЮ:

обычный человек:

фанат сверхъестественного:

КТО - ТО СПРАШИВАЕТ ТЕБЯ О ТВОЕМ ЛЮБИМОМ АКТЕРЕ:

обычный человек:

фанат сверхъестественного:

НАСТУПИЛ АПОКАЛИПСИС:

обычный человек:

фанат сверхъестественного:

EYE OF THE TIGER ВДРУГ ЗАИГРАЛА НА РАДИО:

обычный человек:

фанат сверхъестественного:

РОДИТЕЛИ ДАВЯТ НА ТЕБЯ:

обычный человек:

фанат сверхъестественного:

КТО - ТО ПЫТАЕТСЯ СМЫТЬ С ТЕБЯ МАКИЯЖ:

обычный человек:

фанат сверхъестественного:

ох, давненько я ничего не писала.надоедало просто периодически обновлять страницу пожизненно неработающего вьюи и я забыла жаже о нем как то).

ну теперь то, я снова с Вами.после такого длительного перерыва.

могу подтвердить с уверенностью и положа руку на сердце, что жизнь занудной четырнадцатилетней тетки продвигается успешно и на редкость стабильно.взлеты и падения.

ах да, вот одна странная вещь.меня кошмарно удивило, что правый глаз окончательно, и видимо навсегда решил выделяться из толпы зеленого левого глаза и поголубел.вот просто так, взял и стал серовато голубым.а левый, видимо, озлобился и стал еще ярче, еще зеленее.

когда я расплакалась в очередной раз из за какого то пустяка и решила взглянуть в зеркало, то буквально опешила.на меня из стекляшки висящей в ванной смотрела пара абсолютно разных глаз.

помню, как то Сабина говорила, что люди с разными глазами избранники Бога, хоть я именно в это мало то верю.

кстати о Сабине.

иногда я перечитываю наши с ней старые, старые, стааарые архивы, еще с весны прошлого года, когда мы только только познакомились и завидую сама себе в то время.

у меня не было красивого лица, но у меня была красивая душа, какая то особенная.

а сейчас я утратила одно, но так к сожалению и не приобрела другое.

просто.вот не знаю.обидно что ли, когда допустим, самый да, родной человек за весь день не удосужится спросить как у меня дела и нормально ли я себя чуствую

вот считайте это наглостью, а я не могу.обидно как то, что я могу загибаться в адских муках и ставить ее бездушным буквам смайлики, ага.

еще и быть ВО ВСЕМ ВИНОВАТОЙ.

достало, Боже, как достало.

takahatano:

mydnev2:

sameone:

vasilisik:

crucio:

martisha:

robiislove:

helenaway:

whatafuck:

viktosha:

я верю, да, верю *__*

Если ты увидел фото, то советую лучше дочитать до конца.
Много лет назад жила одна ведьма, она исполняла одно желания в обмен на 30 человек, которым она так-же исполняла желания.

1) Обдумайте хорошо своё желание, чётко сформулируйте его.

2) Далее внимательно смотрите в её левый глаз, и в слух произнесите своё чётко сформулированное желание.

3) После того как вы это сделали, ведьме нужно привести не менее 30 человек, в Ваших интересах что бы они увидели её!

А вот несколько комментариев:

• Всё просто! если смс отправлять не надо, значит уже не развод :)

• Вот это да!На самом деле работает!!!

• Толи случайность, толи и вправду сработало…

• А я не верил, народ это работает, только требуйте желание более реальное!!!! у меня исполнилось))

Если кого заинтересовало, вот источник https://gio.ee/wish/.

я даже не знаю как сказать. как напечатать точнее.

нуу, пожалуй изначально очень хочется сказать, что когда ты пишешь что нибудь человеку, пусть даже в интернете, пусть даже аномнимнейшейшейше, это всё равно оставляет след в его памяти, когда он бегает глазками по буковкам.

может даже и в душе. я не знаю точно, но просто обидно.

с моего формспринга вопрос, агам:

какого это слизывать идеи и привычки других и выдавать их за свои?наверное охеренно приятно)

не люблю слышать маты в свой адрес.

нафиг я не оригинальная. я обычная.

кто спорит? никто и не спорит.

иногда возможно да, я пытаюсь узнать глубже то, что мне нравится, иногда я пытаюсь подражать этом и тем самым, наверное, становится чуточку лучше.

не надо?

пожалуйста.не буду.

вот живёшь себе, ходишь в школу, смеёшься над одноклассниками и вот тут бац! и встречаешь человека. не слишком хорошего и не слишком плохого, обычного, будто специально созданного для того, чтобы осознать, что он или она тебе нравится.кажется, что он специально родился, чтобы приносить тебе счастье и получать его от тебя взамен.

но нет. как всегда есть подлость. отвратительная и ужасная.

Он/Она далеко.

ненавижу людей иногда, за то что они придумали расстояния и другие города и страны. жили бы вместе, одной большой весёлой кучкой и никогда бы не было этого.любви на расстоянии.

ведь понимаешь, что это рискованно, что в своём городе, дорогой тебе человек может заниматься всем чем угодно, вплоть до самых страшных вещей, а ты ничегошеньки не способна сделать.

если любимый/любимая заболеет ты не сможешь сидеть у его/её постели и сжимать холодную ладошку, заглядывая в такие родные уже глаза, повторяя, что всё будет хорошо.

не сможешь.

но всяко, есть ситуация, когда всё ещё хуже.

когда любимые люди живут с тобой в одном городе, буквально в паре шажках.

а тепла от них, как будто они на Северном Полюсе сейчас.

https://lib.rus.ec/b/148284/read#t1

Жюстин. Этим утром я решила перестать есть.

у меня хватило сил прочитать, да я горжусь собой. В этой бедной девочке я вижу свою точную копию, даже обзывания в её адрес когда то слышались мне.

очень долго думала, насколько книга может точно описать жизненную стуацию в которую попадают тысячи и тысячи людей.

Ведь если призадуматься, я начала отказываться от еды по тойже самой причине. Чтобы просто стать красивой и кому то понравиться не как человек, а именно как девочка.

В Августе 2010 года я весила 56 килограммов при росте 156 сантиметроа.

В Ноябре 2010 мой вес уменьшился до 48 килограммов.

Окончательная Цель: 40 кг.

Найти бы в себе силы, чтобы добиться. Тогда я почувствую наконец этот незабываемый момент удовлетворения собой и гордости.

сочинение по русскому языку и литературе. у меня 5/4: 3

захотелось разместить здесь, так чисто из какого то желания побыстрее наполнить свой вюьи чем нибудь уютненьким с:

Маленькая страна, заключённая в четыре жёлтые стены, одну дверь, каменный пол балкона и бесконечность городской суеты за стеклопакетами. Её комната.

«Эй! Осторожнее, не споткнитесь об порог!

Споткнулись? Упали? Поднимайтесь – поднимайтесь.

Ничего, что носом прямо в пыль?

Просто опять на уборку нет времени..» - бубнит себе под нос девчонка лет тринадцати на вид с небрежно прибранными волосами и мечущимся из стороны в сторону взглядом, напоминающий своей неудержимостью прыткого Белого Кролика. Вас явно не ждали в этой части квартиры, ибо разбросанные по полу карандашные наброски и разноцветные носки с астрономической скоростью распределяются в неведомые дали пространства трёх шкафов и Закроватья.

Блаженно вздохнув, девочка усаживается за стол, едва ли не падая с компьютерного кресла, выпавшие из которого гвозди всегда аккуратно рассыпаны, как грибы на поляне после дождя, по дешёвому коврику. Шипит от злости и подвигается поближе к обители карандашей, ручек, пеналов, исцарапанных от злости ножницами си-ди дисков. К своему рабочему столу.

Хах. Презабавно сочетание с прилагательным «рабочий.»

Оглядитесь кА. Комната выполнена в сдержанных, тухло – лимонно – жёлтых тонах. Скучность обоев разбавляет цветная вставка над кроватью, изображающая древнеегипетских фараонов под руку с их супругами. Так же, если присмотреться, у двери висит огромный веер, оттенком в тон стенам. Пространство над столом под завязку исклеено стихами зарубежных авторов, рекламными листовками, газетными вырезками и намёками на творчество.

Пока хозяйка всего этого творческого беспорядка усиленно строчит очередному глупому собеседнику «майл ру агента» поэму об его никчёмности, Вы решаетесь выйти на балкон.

По дороге чуть не сшибая локтем стоящую на подоконнике вытянутую вазу с высоченным тростником, чем вызывая раздражённое шипение со стороны девочки, Вы всё же добираетесь до заветной ручки.

Холодно босыми пятками по каменному полу. Ледяной балкон, впрочем, как и все среднестатистические советские балконы в абсолютно таких же домах с такими же характеристиками. Феерия. Куча мусора и зелёные занавески. Зато какой вид. Глядя на этот, казалось бы, малюсенький городишко с гордым именем Караганда с высоты восьмого этажа, замирает сердце.

Кажется, что он лежит почти перед носом, только протяни руку!

Скопление маленьких ненормальностей, дисбаланс Японии и Египта. Вековые запасы старой одежды и очисток от карандаша. Её личный мирок, со своими правилами и законами. Пусть она не правит здесь, как Королева, но точно знает, что все, кто посягнут на него, в сознании точно не останутся.

Часы на стене тикают и медленно время близится к шести.

«Ох, пора пить чай!»

такой восхитительный рождественский рассказ: 3.

признаюсь, я чуть не заплакала на уроке, когда дочитывала.

Дары волхвов

Один доллар восемьдесят семь центов. Это было все. Из них шестьдесят центов монетками по одному центу. За каждую из этих монеток пришлось торговаться с бакалейщиком, зеленщиком, мясником так, что даже уши горели от безмолвного неодобрения, которое вызывала подобная бережливость. Делла пересчитала три раза. Один доллар восемьдесят семь центов. А завтра Рождество.
Единственное, что тут можно было сделать, это хлопнуться на старенькую кушетку и зареветь. Именно так Делла и поступила. Откуда напрашивается философский вывод, что жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают.
Пока хозяйка дома проходит все эти стадии, оглядим самый дом. Меблированная квартирка за восемь долларов в неделю. В обстановке не то чтобы вопиющая нищета, но скорее красноречиво молчащая бедность. Внизу, на парадной двери, ящик для писем, в щель которого не протиснулось бы ни одно письмо, и кнопка электрического звонка, из которой ни одному смертному не удалось бы выдавить ни звука. К сему присовокуплялась карточка с надписью: «М-р Джеймс Диллингем Юнг». «Диллингем» развернулось во всю длину в недавний период благосостояния, когда обладатель указанного имени получал тридцать долларов в неделю. Теперь, после того, как этот доход понизился до двадцати долларов, буквы в слове «Диллингем» потускнели, словно не на шутку задумавшись: а не сократиться ли им в скромное и непритязательное «Д»? Но когда мистер Джеймс Диллингем Юнг приходил домой и поднимался к себе на верхний этаж, его неизменно встречал возглас: «Джим!» — и нежные объятия миссис Джеймс Диллингем Юнг, уже представленной вам под именем Деллы. А это, право же, очень мило.
Делла кончила плакать и прошлась пуховкой по щекам. Она теперь стояла у окна и уныло глядела на серую кошку, прогуливавшуюся по серому забору вдоль серого двора. Завтра Рождество, а у нее только один доллар восемьдесят семь центов на подарок Джиму! Долгие месяцы она выгадывала буквально каждый цент, и вот все, чего она достигла. На двадцать долларов в неделю далеко не уедешь. Расходы оказались больше, чем она рассчитывала. С расходами всегда так бывает. Только доллар восемьдесят семь центов на подарок Джиму! Ее Джиму! Сколько радостных часов она провела, придумывая, что бы такое ему подарить к Рождеству. Что-нибудь совсем особенное, редкостное, драгоценное, что-нибудь, хоть чуть-чуть достойное высокой чести принадлежать Джиму.
В простенке между окнами стояло трюмо. Вам никогда не приходилось смотреться в трюмо восьмидолларовой меблированной квартиры? Очень худой и очень подвижной человек может, наблюдая последовательную смену отражений в его узких створках, составить себе довольно точное представление о собственной внешности. Делле, которая была хрупкого сложения, удалось овладеть этим искусством.
Она вдруг отскочила от окна и бросилась к зеркалу. Глаза ее сверкали, но с лица за двадцать секунд сбежали краски. Быстрым движением она вытащила шпильки и распустила волосы.
Надо вам сказать, что у четы Джеймс Диллингем Юнг было два сокровища, составлявших предмет их гордости. Одно — золотые часы Джима, принадлежавшие его отцу и деду, другое — волосы Деллы. Если бы царица Савская проживала в доме напротив, Делла, помыв голову, непременно просушивала бы у окна распущенные волосы — специально для того, чтобы заставить померкнуть все наряди и украшения ее величества. Если бы царь Соломон служил в том же доме швейцаром и хранил в подвале все свои богатства, Джим, проходя мимо, всякий раз доставал бы часы из кармана — специально для того, чтобы увидеть, как он рвет на себе бороду от зависти.
И вот прекрасные волосы Деллы рассыпались, блестя и переливаясь, точно струи каштанового водопада. Они спускались ниже колен и плащом окутывали почти всю ее фигуру. Но она тотчас же, нервничая и торопясь, принялась снова подбирать их. Потом, словно заколебавшись, с минуту стояла неподвижно, и две или три слезинки упали на ветхий красный ковер.
Старенький коричневый жакет на плечи, старенькую коричневую шляпку на голову — и, взметнув юбками, сверкнув невысохшими блестками в глазах, она уже мчалась вниз, на улицу.
Вывеска, у которой она остановилась, гласила: «M-me Sophronie. Всевозможные изделия из волос». Делла взбежала на второй этаж и остановилась, с трудом переводя дух.
— Не купите ли вы мои волосы? — спросила она у мадам.
— Я покупаю волосы, — ответила мадам. — Снимите шляпку, надо посмотреть товар.
Снова заструился каштановый водопад.
— Двадцать долларов, — сказала мадам, привычно взвешивая на руке густую массу.
— Давайте скорее, — сказала Делла.
Следующие два часа пролетели на розовых крыльях — прошу прощенья за избитую метафору. Делла рыскала по магазинам в поисках подарка для Джима.
Наконец она нашла. Без сомнения, это было создано для Джима, и только для него. Ничего подобного не нашлось в других магазинах, а уж она все в них перевернула вверх дном. Это была платиновая цепочка для карманных часов, простого и строгого рисунка, пленявшая истинными своими качествами, а не показным блеском, — такими и должны быть все хорошие вещи. Ее, пожалуй, даже можно было признать достойной часов. Как только Делла увидела ее, она поняла, что цепочка должна принадлежать Джиму. Она была такая же, как сам Джим. Скромность и достоинство — эти качества отличали обоих. Двадцать один доллар пришлось уплатить в кассу, и Делла поспешила домой с восемьюдесятью семью центами в кармане. При такой цепочке Джиму в любом обществе не зазорно будет поинтересоваться, который час. Как ни великолепны были его часы, а смотрел он на них часто украдкой, потому что они висели на дрянном кожаном ремешке.
Дома оживление Деллы поулеглось и уступило место предусмотрительности и расчету. Она достала щипцы для завивки, зажгла газ и принялась исправлять разрушения, причиненные великодушием в сочетании с любовью. А это всегда тягчайший труд, друзья мои, исполинский труд.
Не прошло и сорока минут, как ее голова покрылась крутыми мелкими локончиками, которые сделали ее удивительно похожей на мальчишку, удравшего с уроков. Она посмотрела на себя в зеркало долгим, внимательным и критическим взглядом.
«Ну, — сказала она себе, — если Джим не убьет меня сразу, как только взглянет, он решит, что я похожа на хористку с Кони-Айленда. Но что же мне было делать, ах, что же мне было делать, раз у меня был только доллар и восемьдесят семь центов!»
В семь часов кофе был сварен, и раскаленная сковорода стояла на газовой плите, дожидаясь бараньих котлеток.
Джим никогда не запаздывал. Делла зажала платиновую цепочку в руке и уселась на краешек стола поближе к входной двери. Вскоре она услышала его шаги внизу на лестнице и на мгновение побледнела. У нее была привычка обращаться к богу с коротенькими молитвами по поводу всяких житейских мелочей, и она торопливо зашептала:
— Господи, сделай так, чтобы я ему не разонравилась!
Дверь отворилась, Джим вошел и закрыл ее за собой. У него было худое, озабоченное лицо. Нелегкое дело в двадцать два года быть обремененным семьей! Ему уже давно нужно было новое пальто, и руки мерзли без перчаток.
Джим неподвижно замер у дверей, точно сеттер, учуявший перепела. Его глаза остановились на Делле с выражением, которого она не могла понять, и ей стало страшно. Это не был ни гнев, ни удивление, ни упрек, ни ужас — ни одного из тех чувств, которых можно было бы ожидать. Он просто смотрел на нее, не отрывая взгляда, и лицо его не меняло своего странного выражения.
Делла соскочила со стола и бросилась к нему.
— Джим, милый, — закричала она, — не смотри на меня так! Я остригла волосы и продала их, потому что я не пережила бы, если б мне нечего было подарить тебе к Рождеству. Они опять отрастут. Ты ведь не сердишься, правда? Я не могла иначе. У меня очень быстро растут волосы. Ну, поздравь меня с Рождеством, Джим, и давай радоваться празднику. Если б ты знал, какой я тебе подарок приготовила, какой замечательный, чудесный подарок!
— Ты остригла волосы? — спросил Джим с напряжением, как будто, несмотря на усиленную работу мозга, он все еще не мог осознать этот факт.
— Да, остригла и продала, — сказала Делла. — Но ведь ты меня все равно будешь любить? Я ведь все та же, хоть и с короткими волосами.
Джим недоуменно оглядел комнату.
— Так, значит, твоих кос уже нет? — спросил он с бессмысленной настойчивостью.
— Не ищи, ты их не найдешь, — сказала Делла. — Я же тебе говорю: я их продала — остригла и продала. Сегодня сочельник, Джим. Будь со мной поласковее, потому что я это сделала для тебя. Может быть, волосы на моей голове и можно пересчитать, — продолжала она, и ее нежный голос вдруг зазвучал серьезно, — но никто, никто не мог бы измерить мою любовь к тебе! Жарить котлеты, Джим?
И Джим вышел из оцепенения. Он заключил свою Деллу в объятия. Будем скромны и на несколько секунд займемся рассмотрением какого-нибудь постороннего предмета. Что больше — восемь долларов в неделю или миллион в год? Математик или мудрец дадут вам неправильный ответ. Волхвы принесли драгоценные дары, но среди них не было одного. Впрочем, эти туманные намеки будут разъяснены далее.
Джим достал из кармана пальто сверток и бросил его на стол.
— Не пойми меня ложно, Делл, — сказал он. — Никакая прическа и стрижка не могут заставить меня разлюбить мою девочку. Но разверни этот сверток, и тогда ты поймешь, почему я в первую минуту немножко оторопел.
Белые проворные пальчики рванули бечевку и бумагу. Последовал крик восторга, тотчас же — увы! — чисто по женски сменившийся потоком слез и стонов, так что потребовалось немедленно применить все успокоительные средства, имевшиеся в распоряжении хозяина дома.
Ибо на столе лежали гребни, тот самый набор гребней — один задний и два боковых, — которым Делла давно уже благоговейно любовалась в одной витрине Бродвея. Чудесные гребни, настоящие черепаховые, с вделанными в края блестящими камешками, и как раз под цвет ее каштановых волос. Они стоили дорого — Делла знала это, — и сердце ее долго изнывало и томилось от несбыточного желания обладать ими. И вот теперь они принадлежали ей, но нет уже прекрасных кос, которые украсил бы их вожделенный блеск.
Все же она прижала гребни к груди и, когда, наконец, нашла в себе силы поднять голову и улыбнуться сквозь слезы, сказала:
— У меня очень быстро растут волосы, Джим!
Тут она вдруг подскочила, как ошпаренный котенок, и воскликнула:
— Ах, боже мой!
Ведь Джим еще не видел ее замечательного подарка. Она поспешно протянула ему цепочку на раскрытой ладони. Матовый драгоценный металл, казалось, заиграл в лучах ее бурной и искренней радости.
— Разве не прелесть, Джим? Я весь город обегала, покуда нашла это. Теперь можешь хоть сто раз в день смотреть, который час. Дай-ка мне часы. Я хочу посмотреть, как это будет выглядеть все вместе.
Но Джим, вместо того чтобы послушаться, лег на кушетку, подложил обе руки под голову и улыбнулся.
— Делл, — сказал он, — придется нам пока спрятать наши подарки, пусть полежат немножко. Они для нас сейчас слишком хороши. Часы я продал, чтобы купить тебе гребни. А теперь, пожалуй, самое время жарить котлеты.
Волхвы, те, что принесли дары младенцу в яслях, были, как известно, мудрые, удивительно мудрые люди. Они-то и завели моду делать рождественские подарки. И так как они были мудры, то и дары их были мудры, может быть, даже с оговоренным правом обмена в случае непригодности. А я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы.