Год начинается. Когда? 1 января, 10 февраля, мой, личный — 5 мая? Год начинается, и никто еще не знает, что он нам принесет. Год начинается. Год уже как месяц прошел.
У Ника Кейва была строчка «who cares what the future brings», а потом у него два сына умерли. Вот как бывает. Часто думаю о ней, об этой строчке.
Печатаю я быстрее, чем пишу от руки. Разве для этого меня рожали? К тому же и неправильно печатаю, кстати. Когда-нибудь я споткнусь, все мы споткнемся, и год станет последним. Я часто думаю, как «удачно» ушло старшее поколение, не успев застать самый жуткий сюжет. Как «удачно» и как все-таки рано, не вовремя.
Тут принято что-то писать про февраль, про чернила и слезы, про Маргариту без пеперонни но с мастером, про красный цвет и страсть.
Ты ждала меня в подъезде пьяной в поисках ключа
И я мечтаю о победе, но ты все еще ничья
Ты на измене, комната полная звуков
Ты на измене нас все равно застукают
Мы на коленях, ищем друг друга рассудок
Мы на коленях, которыми сутками, а
Мне нечего больше сказать про это, про страсть я все уже знаю. Это же был тоже февраль — жгучий, ледяной февраль с прокусанными губами и розой под названием «антихрупкость». Раньше моим идолом был тот шпиль, тот самый шпиль, который увидишь не каждый раз. Теперь, и, оказывается, уже долгое время, что я сама за собой не замечаю, это Сити. City is my church.
Почему антихрупкость? У меня нет зеркала в полный рост, но есть ночное окно. Каждая женщина — по-своему Маргарита, по-своему ведьма и по-своему сестра милосердия.
Сколько лет трагедий, чтобы стать лейтмотивом?
Смотрю на его плечи, на свои плечи. Вот это мне нравится. Когда-то можно было силой мысли примагнитить к себе все что угодно; спустя годы хватает только как будто на мелочи. Но ведь так было, напоминаю я себе, и голос в трубке звучал так, как никогда раньше. Времена изменились, теперь я смотрю в экран, я смотрю на Сити, ничего нигде не звучит, не ёкает. Все застыло, как в смоле. Может быть я никогда не сдамся реальности, я не знаю.
Посмотри на мои плечи, мои плечи в поту
И я хотел упасть на землю, но ты ловишь на лету
И я хотел бы завязать, но ты скользкая блядь
Сколько километров проебать, чтобы тебя взять?
И на техно-вечеринке не расстегивай ширинку
Ты хотела день рождения, а попала на поминки
Мы в гостиной на диване голые в ботинках
Сколько тебя не снимали ты теперь моя картина
Мне очень грустно, кончаются силы
В твоих глазах пусто, ты очень красивая
Сколько лет трагедий, чтобы стать лейтмотивом?
Только наша смерть несется локомотивом
Может все это просто графомания, я не знаю.
