4039.

мы сидели на какой-то обшарпанной железной балке, ржавчина и краска попеременно приставали к ногам и рукам, не желая оттираться.

но, честно говоря, было пофиг, тепло и дул замечательный вонючий ветер из порта, что виднелся за пригорком - хотелось просто вот так неподвижно сидеть и подставлять обгоревший нос заходящему солнцу.

а солнце закатывалось аккурат в середину моря, мы сидели и смотрели, как раз до того момента, когда горизонт соединил небо и воду в сине-серую кашу с кусищем масла в центре. ну и как положено уважающему себя маслу, оно довольно быстро растворилось в небесной каше и пошло восвояси мазать горизонты в другом месте.

к тому времени жопа у меня затекла окончательно, пора было уходить. мы встали, почуяв менее вонючий ветер с моря - знак того, что скоро уже приплывут толпы мужиков с рыбой и пряностями.

это такое свойство у всех портов - только воздух немного посвежеет от матросовой вони, как тут же приедет еще херова туча мореплавателей с таким же запашищем, только в кубе.

к вечеру рыбий дух осточертевает невыносимо и мы идем прочь от кораблей и города к стальным вышкам, что близ можжевеловой рощи. я падаю все время в траву, жру носом лаванду и кидаюсь в тебя какими-то перекатиполеобразными штуками, что в огромном количестве шляются по местным приморским полям. мне смешно, все пятки желто-зеленые и их уже щипет от одного вида этого газона. ты орешь мне из-за какого-то бугра:"ИДИ СЮДА!!!", я прибегаю, смотрю на тебя - и вижу, как провода пробивают тебе сердце. они тянутся ко мне, сжигая током глаза, ослепляя непониманием и картонной, режущей болью. тебя уже нет? что делать, спасать мертвое тело или бежать самой? потоки слез вливаются в реку электричества, пальцы немеют, и кровь засыхает.на моих руках.

ты улыбаешься.

—что с тобой опять? мы почти пришли.

—все…все хорошо. прости.

когда умру - стану флюгером я на крыше, на ветру.

границей ока наблюдаю

краеугольных окон дрожь:

дымит картонная зима и

косого неба медный грош.

усталый почерк горизонта

не разобрать в решетках сна.

печать поставлена - и звонко

бьет стекол чистый лед весна.

три…четыре…нет. я уже не считаю.

в моем восьмигранном сознании открываются новые двери,

а старые вспыхивают синим пламенем, сжимая болью огня руки в кулаки.

зачем мы?

кристаллизация тишины в аккордах безличных рассветов.

не всегда есть возможность остановиться, путь к себе, путь к

аболютному знанию - не та дорога, которая… не та дорога.

выбор заставляет понимать, выбор заставляет выбирать,

слабость пустить время делать все за меня.

но ты правильно говоришь - это моя жизнь.

вот я и боюсь, боюсь не успеть начать заново,

стремление завершить все дела до того, как будет поздно

far past gone

только война дает людям крылья.

будь то война с собой, миром вокруг или вечной тьмой в глубине твоих глаз.

каждый шаг оставался кровью на холодном полу, мы не знали, чего ждать - но терпели поражение. мертвые казались спящими, их никто не трогал, оставалась глупая надежда на чудо - так бывает у не до конца отчаявшихся людей.

или не у людей вовсе? первые попытки взлететь оказались невероятно сложными, лопатки разрывались на части от тяжести крыльев и пространство сжималось, ожидая новый набег.

но я поднимала себя в воздух - каждый раз все выше, слезы лились вниз на заснувших навсегда. мы все ждали. время не позволяло нам вылечить раны и вернуть все назад, но мы ждали и каждая секунда сменялась новой - такой же тягучей, как мазут при свете яркого солнца.

только солнца не было и красная ночь кривлялась на стенах разрушенного Дома, пока мы смотрели на сожженный заревом войны горизонт.

и вот опять - их мало, но они сильнее. кто-то убегает, кто-то отдает последние силы на борьбу, но один за одним нас становится все меньше.

я вижу Его - черное, окутанное едко-зеленой дымкой существо, кажется, совсем невесомое, но настолько пропитанное злостью, что меня охватывает непонятный страх и дикое желание спрятаться, исчезнуть к чертовой матери и я бегу -- прочь из погибающего Дома в необъятное, потемневшее поле.

но он преследует меня и через силу я - взлетаю. удивительное, неожиданное забвение сжимает меня в потоках ветра и невообразимого счастья, крылья бьют кожаными перепонками по рассеянному воздуху, и опять… резкая боль роняет меня вниз, в рыхлую землю. все лицо в крови, колени вывихнуты - но я приподнимаюсь и взлетаю опять, в голове мысль - добраться до города.

а этот черный парень все так же летит за мной - я делаю реверс и обхватываю его крыльями, холод и темнота пронзают мое сердце, глаза становятся его глазами, я плачу - и слезы черные, как смола мертвых деревьев, застывают на лице.

страшно, он отражает меня, но тот, кто рожден быть зеркалом, остается им в любом мире, и лучи его под углом возвращаются обратно - мы оказались одним и тем же, просто мне повезло немного больше. его удивление и позднее осознание близкой смерти растворяются во мне с последним вдохом, я падаю, теряя сознание.

когда-нибудь солнце ржавой пылью наполнит легкие мне и пылающий свет в костер превратит мое бренное тело.

каждую секунду линии по касательной мира режут галактики на части, кто не видел заката пять минут назад - увидит его лишь в обратном отсчете двух несвязанных миров. черта, ____

пустота до

У неба большие желтые глаза и длинные руки с кривыми пальцами, на каждом из которых, как кольцо - нимб.