мы сидели на какой-то обшарпанной железной балке, ржавчина и краска попеременно приставали к ногам и рукам, не желая оттираться.
но, честно говоря, было пофиг, тепло и дул замечательный вонючий ветер из порта, что виднелся за пригорком - хотелось просто вот так неподвижно сидеть и подставлять обгоревший нос заходящему солнцу.
а солнце закатывалось аккурат в середину моря, мы сидели и смотрели, как раз до того момента, когда горизонт соединил небо и воду в сине-серую кашу с кусищем масла в центре. ну и как положено уважающему себя маслу, оно довольно быстро растворилось в небесной каше и пошло восвояси мазать горизонты в другом месте.
к тому времени жопа у меня затекла окончательно, пора было уходить. мы встали, почуяв менее вонючий ветер с моря - знак того, что скоро уже приплывут толпы мужиков с рыбой и пряностями.
это такое свойство у всех портов - только воздух немного посвежеет от матросовой вони, как тут же приедет еще херова туча мореплавателей с таким же запашищем, только в кубе.
к вечеру рыбий дух осточертевает невыносимо и мы идем прочь от кораблей и города к стальным вышкам, что близ можжевеловой рощи. я падаю все время в траву, жру носом лаванду и кидаюсь в тебя какими-то перекатиполеобразными штуками, что в огромном количестве шляются по местным приморским полям. мне смешно, все пятки желто-зеленые и их уже щипет от одного вида этого газона. ты орешь мне из-за какого-то бугра:"ИДИ СЮДА!!!", я прибегаю, смотрю на тебя - и вижу, как провода пробивают тебе сердце. они тянутся ко мне, сжигая током глаза, ослепляя непониманием и картонной, режущей болью. тебя уже нет? что делать, спасать мертвое тело или бежать самой? потоки слез вливаются в реку электричества, пальцы немеют, и кровь засыхает.на моих руках.
ты улыбаешься.
—что с тобой опять? мы почти пришли.
—все…все хорошо. прости.