mcsanchos

lavina:

gossips:

only-you:

dexterita:

leightonmeester:

foreverwinchester:

foreverwinchester:

foreverwinchester:

foreverwinchester:

foreverwinchester:

droch:

richie:

droch:

richie:

ipswich:

hawkins-watson:

potter:

verbain:

1. Когда Джеймс Кэмерон писал сценарий к фильму, он считал, что главные герои Джек Доусон и Роуз ДеВитт Букатер должны быть вымышленными персонажами. Только после того, как работа над сценарием была завершена, режиссёр узнал, что на борту «Титаника» был пассажир « Дж. Доусон ». Джозеф Доусон родился в 1888 году в Дублине. Его тело было захоронено в Новой Шотландии вместе с остальными погибшими. Сегодня его могила (№ 227) является самой посещаемой на кладбище.

2. Отговаривая Розу от намерения спрыгнуть с корабля, Джек говорит ей, что ощущение при попадании в ледяную воду сравнимо с ощущением "когда тысячи ножей вонзаются в твое тело". Это явно цитата из воспоминаний Чарльза Лайтоллера, работавшего на « Титанике », побывавшего в ночь крушения в этой ледяной воде и чудом избежавшего смерти от засасывания в один из коридоров тонущего судна.

3. Сцена, в которой Роуз благодарит Джека за то, что он спас ей жизнь, является полнейшей импровизацией актеров.

4. Рисунок, изображающий Розу, был сделан самим Джеймсом Кэмероном, именно его руки мы и видим в кадре. Все остальные рисунки в альбоме Джека также являются результатами работы режиссёра. Но из-за того, что Джеймс Кэмерон левша, при монтаже отснятые кадры были зеркально инвертированы.

5. Перед тем, как приступить к рисованию Розы в своём альбоме, Джек говорит ей: «Вон туда, на кровать, ммм… на диван». На самом же деле здесь должна была быть фраза «Ложись на диван». Это случилось тогда, когда на съёмках Леонардо ДиКаприо слегка напутал текст сценария. Но Кэмерону понравилась эта оговорка, и именно этот дубль вошёл в итоговый вариант фильма.

6. В фильме показано, что офицер Мэрдок взял деньги за право сесть в шлюпку, застрелил двух пассажиров, а потом застрелился сам. Всё это не соответствует действительности. На самом деле Уильям Мэрдок честно выполнил свой долг и сделал все для того, чтобы спасти как можно больше людей. Семьдесят пять процентов всех спасённых с « Титаника » были эвакуированы с правого борта, где спасательной операцией командовал Уильям Мэрдок. Кинокомпания « XX век Фокс » принесла свои официальные извинения жителям Далбитти, родины Мэрдока.

droch:

richie:

droch:

sshiza:

droch:

ipswich:

ЗАК ГАЛИФИАНАКИС: Меган?

МЕГАН ФОКС: Ага?

ГАЛИФИАНАКИС: Это Зак…эм… Галифианакис.

ФОКС: Как дела?

ГАЛИФИАНАКИС: Все прекрасно. Как у тебя?

ФОКС: Все хорошо.

ГАЛИФИАНАКИС: Так, прежде чем мы начнем, я хотел поблагодарить тебя за то, что разрешила взять интервью.

ФОКС: Ну типа, оно скорее всего получится странным.

ГАЛИФИАНАКИС: Вообщем-то, нет. Оно обязательно таким будет. Моя сила в моей странности. Давай сделаем его естественно странным. Ну знаешь, потому что мы ни разу не встречались. Так что, возможно, мы — я уже говорю слишком много… Может быть все пройдет мило и гладко.

ФОКС: Думаю, это возможно.

ГАЛИФИАНАКИС: Давай начнем с чего-то простого. Ты где? В своем доме в ЛА?

ФОКС: Я была дома, но нам нужно было забрать сына Браяна из школы. Сейчас я говорю по мобильному. У меня AT&T [провайдер связи], так что, надеюсь, я не оборвусь. Но есть большая возможность, что так и произойдет.

ГАЛИФИАНАКИС: Я в кафешке в Нью-Йорке. Пытаюсь быть замеченным.

ФОКС: Мне кажется, легче затеряться, когда едешь во Флориду или тому подобные места, потому что никто не ожидает увидеть там знаменитость. Когда натягиваешь шляпу и очки, никто реально дважды на тебя не посмотрит, потому что с чего бы тебе быть во Флориде? Люди просто считают, если ты знаменитый, твое место в Голливуде. Но в городах вроде Нью-Йорка или ЛА, все знают, что ты живешь здесь и, что ты пытаешься остаться незамеченным, так что люди все время высматривают. Мне практически легче без шляпы и очков. Я даже прекратила затемнять стекла в своей машине, потому что папарацци ищут машины с супер затемненными окнами. В Нью-Йорке, особенно, такая большая часть жизни проходит на улицах. Тебе не хочется все время ездить на внедорожнике с телохранителями. Тебе хочется иметь возможность заходить в рестораны, тебе хочется идти и заниматься своими вещами.

ГАЛИФИАНАКИС: Я сижу здесь уже четыре часа. Никто меня не узнал, что реальный облом.

ФОКС: [смеется] Ага.

ГАЛИФИАНАКИС: Когда ты ходишь по красным ковровым дорожкам и видишь всех этих хищников папарацци, снимающих тебя, о чем ты думаешь? Ты не думаешь: «Я — всего лишь инструмент голливудской системы. Я здесь только для того, что бы еще один продюсер мог купить себе еще один Bentley»? Мы просто марионнетки?

ФОКС: Я не так возражаю против ковровых дорожек, сколько против того, что нужно иметь дело с папарацци. Это меня по настоящему бесит. Фотографы на ковровых дорожках — это их работа. Они обычно очень уважительно относятся, так что я не против, то есть, я не настолько претензиозна, чтобы просто рассиживать и думать о том, как я всего лишь инструмент для всего голливудского механизма. Но в голову мне это приходило.

ГАЛИФИАНАКИС: Был бы я тобой, я бы не стал есть бананы на людях, из-за того, что напишут под фото.

ФОКС: Да, это именно то. Каждый раз, когда я выхожу из дома и куда-то иду, начинается эта параноя. Нам все время приходится замечать особенную машину или особенные сигналы, что нас фотографируют. На днях у меня был личный разговор по телефону и мне нужно было выйти из машины, чтобы зайти в аптеку. И там по кустам пряталось вроде как шесть фотографов, снимающих меня постоянно. Это дико. Это срывает крышу. Временами это раздражает. Ты никогда не знаешь, записывают ли тебя на видео или делают фото. Я понимаю, как некоторых это сводит с ума. Это странно. Но мне на самом деле повезло. Я этого не понимаю. Я не знаю, как это все произошло со мной. То есть, я не сижу себе и думаю: «Боже, мне нужно сняться в этом фильме с этим человеком.»Я, на самом деле, искренне, гораздо больше сфокусирована на своей личной жизни. В какой-то момент я бы, на самом деле, хотела иметь семью. Не то чтобы я не фокусировалась на карьере — конечно да. Но я сейчас, на этом отрезке времени, мне хочется проводить врем дома, работая над семьей. И если хороший проект появляется на пути, тогда, конечно, я берусь за него. Но я не занимаюсь активным поиском чего-то особого.

ГАЛИФИАНАКИС: [опять снаружи, дует ветер] Ветер в Нью-Йорке очень сильный сейчас, так что мне нужно приютиться где-то, где не так ветренно. Так скажи мне, тебя не сводит с ума, когда тебе задают этот вопрос?

ФОКС: Какой?

ГАЛИФИАНАКИС: Вопрос о механизме, частью которого ты являешься, который заставляет тебя идти и отвечать на идиотские вопросы?

ФОКС: Ага, иногда. Я знаю, нельзя на самом деле поделить актеров или знаменитостей на две категории, но сейчас я так и сделаю. Есть люди, которые реально, реально наслаждаются статусом знаменитостей, и есть люди, которые, возможно, попали случаянно. Я одна из тех, кто всеми силами охраняет свою личную жизнь, потому я ненавижу интервью. Потому что, просто исходя из опыта, который у меня имеется с медиа на данный момент, почти все, что я говорю, не важно какими невинными были мои помыслы, становится почвой для манипуляции и сенсации, и дурацкого новостного репортажа.

ГАЛИФИАНАКИС: Но это делают эгоистичные люди, чтобы продать свои журналы и продукцию. Люди не знают, что, к примеру, ты можешь давать интервью о свечах и сказать: «Мне нравится, когда они горячие и текут.» Но потом это будет вырвано из контекста.

ФОКС: Это просто случается так часто, что я не хочу больше открывать свой рот и говорить снова, потому что все, что я говорю, превращается в скандал. Это выматывает. Так что я немного измучена. Я не читаю свою собственную прессу, так что не знаю, о чем сообщается день за днем — я только слышу о вещах, когда они достигают, чего-то вроде, общенационального статуса, и мой представитель звонит мне, потому что нужно как-то все замять. Но я все равно чувствую, не смотря ни на что, я, как-бы, все сделала еще хуже. В прошлом я неохотно делилась какими-либо честными подробностями о себе, или на самом деле пускала людей в свою реальность, так что я сказала некоторые вещи, чтобы сбить людей с толку о том, что на самом деле происходит в моей жизни. Так что я, вроде как, помогла медиа выпустить эти ложные выводы, о которых сама жалею. Я просто пришла в данный момент к осознанию, что если я не хочу чем-то делиться, я просто не буду. Но я не буду сходить со воего пути, чтобы вводить людей в заблуждение или держать на расстоянии, потому что это и меня так же ни к чему не приводит.

ГАЛИФИАНАКИС: Это американское общество. Американское общество любит поднимать людей, а потом опускать их.

ФОКС: Я с тобой согласна. Именно поэтому я всегда, по крайней мере, старалась относится к себе с осуждением, когда говорила о себе. До тех пор, пока ты сам держишь планку низко, люди не будут помещать тебя на пьедестал, так что и скинуть тебя оттуда им не удасться. Это был мой первоначальный план, но он выскользнул у меня из под рук, потому что, как только ты выпустишь слово, ты теряешь контроль над тем, как оно будет напечатано или что с ним сделает медиа. Так что нет никакого смысла в планировании или контроле над ним. Когда мы снимали Трансформеров – потому что это фильм о роботах, основанный на мультике — никто из нас не представлял, какая именно у него будет аудитория. Я просто не думаю, что кто-либо из нас ожидал, что это будет такой успех. У второго фильма была одна из самых масштабных премьер всех времен, что полный дурдом. Я никогда не ожидала стать частью несколько серийного блокбастера, тем более, заработавшего столько денег, сколько эти фильмы.

ГАЛИФИАНАКИС: Так какой твой любимый цвет?

ФОКС: Зеленый. А твой?

ГАЛИФИАНАКИС: Специфически это оливковый зеленый.

ФОКС: Это очень специфически.

ГАЛИФИАНАКИС: Ну, я не так выбираю свой любимый цет, но я где-то прочитал, что умные люди склоняются к зеленому. Так что это хорошо для нас обоих. Ты что-нибудь красила в зеленый, потому что он тебе нравится? У тебя зеленые стены? У тебя зеленая машина? И я не имею в виду эко-зеленая — зеленого цвета.

ФОКС: Нет. У меня нет ни зеленых стен, ни машин, ни мебели в данный момент. Но, если я собираюсь нарисовать картинку, я обычно выбираю зеленый мелок или карандаш, или фломастер.

ГАЛИФИАНАКИС: У меня есть зеленная Subaru 1998 года.

ФОКС: У моего папы Subary. По-моему, Forester.

ГАЛИФИАНАКИС: Forester — очень хорошая машина. У нее хорошая трата бензина. Повезло твоему папе. Вот куда-то и приехали. Просто из любопытства, какой зубной пастой ты пользуешься?

ФОКС: Думаю, это зависит от того, куда я отправилась за покупками. Crest Vivid White — хорошая паста. Но я так же пользуюсь Tom’s of Maine.

ГАЛИФИАНАКИС: И я пользуюсь Tom’s of Maine. Я так же пользуюсь их презервативами.

ФОКС: [Смеется] А они экологически чистые?

ГАЛИФИАНАКИС: Я просто представляю этих стареньких бабушку и дедушку из Мейна, делающих презервативы: «Они изготовлены из резиновых деревьев…» [Фокс смеется] Кстати говоря, какой самый дорогой сердцу момент у тебя был с бабушкой или дедушкой?

ФОКС: Большинство моих бабушек-дедушек умерли, пока я была маленькой.

ГАЛИФИАНАКИС: Ой, прости, пожалуйста.

ФОКС: Нет, все нормально. Не знаю, насколько это драгоценный момент, но мама моей мамы всегда из всех внуков по непонятной причине больше всего любила меня. Когда я была на самом деле очень маленькой, может 2 или 3, я обычно просила ее сесть на пол и играть с My Little Pony или с чем там я играла в тот момент, и в качестве отмазки она говорила, что у нее в колене кость. Мне понадобилось еще 3 года, чтобы понять, что у всех есть кости в коленях. Так что в конце концов я ей это высказала, и я помню, как она была поражена. Это была бабуля, мама мамы… [шум машин] Ты звучишь так, будто в эпицентре урагана.

ГАЛИФИАНАКИС: Я ушел из кафе и теперь в магазине пылесосов. Это неудобно? Нет, я перехожу дорогу сейчас. Не знаю, на какой я улице, но приземляюсь в баре под названием Paddy Maguire’s Ale House…. [шум бара] Теперь я внутри, но мне нужно перевести дыхание…. [бармену] Могу я заказать пиво? [шум бара] Вообще-то, я уже иду в другое место, потому что в том последнем было много вонючих стариков… [шум улицы] Сейчас я в другом уличном кафе. Погоди секунду – [официанту] Здравствуйте, как поживаете? [шум] Какое у вас есть пиво? [голос официанта: Гинесс, Стелла, Харп…] Харп подойдет. Спасибо. [к Фокс] Извини. Мне нужно было заказать пиво. Так каково твое представление об идеальном обеде?

ФОКС: Хороший вопрос, потому что есть несколько видов еды, которую я много ем. Я выросла на Юге, в Теннесси, так что выбираю комфортную еду, душевную. Я, скорее всего, начну с листьев капусты и засахаренных бэби-морковок, потом поем хлебцов с белым соусом, а на дессерт, наверное, ежевичный пирог. Так как я в отношениях с 18, я – очень хозяйственная, но я не люблю готовить для себя. Я не против готовить для других — и мне нравится делать это для Браяна и его друзей. Но я не люблю убирать или мыть посуду, хотя я не против стирки.

ГАЛИФИАНАКИС: Как повар, какая у тебя специализация?

ФОКС: Я не ахти какой повар, так что я в основном, придерживаюсь основ. Я могу испечь довольно хорошие оладушки с шоколадной присыпкой. Я способна сделать приличный смуси, потому что, когда мне было 15, я работала в смуси-баре…

lovelydreams:

darialavely:

rebrova:

kalashnikova:

beautifullie:

karmapolice:

—california:

Для меня навсегда любимая пара.

Всякий раз, расставаясь с тем, кто нам не безразличен, мы надеемся, что Вселенная вознаградит нас за самоотверженный выбор.

То, что мы не можем быть друзьями, не делает нас друзьями меньше.

Мир, который ты ищешь, существует лишь потому, что ты смотришь на него изнутри.

— Бросить Чака сложнее, чем я думала. Может, мне придется лечиться от сексуальной зависимости?

— Дружелюбие не у нас в крови. Я убедился, что мы не друзья, друзья должны нравиться друг другу. А после сегодняшнего вечера ты мне никогда не понравишься.

— А мне никогда не понравишься ты. Скажу больше: я тебя ненавижу.

— Я никого никогда не ненавидел так сильно…

— Я чувствую каждым нервом искрящуюся ненависть…

— Внутри меня огненная чаша кипящей ненависти, готовая вылиться в любой момент…

Самая горькая ссора может породить любовь…

Если я когда-нибудь умру из-за мужчины, то только со смеху.

Законы привлекательности объясняются невероятной смесью формирующейся привязанности и чистой химической реакции. Но даже сильные привязанности имеют свой предел. И когда они рушатся, если этого вовремя не заметить, взрыв их может сравниться по силе с атомной бомбой.

Даже сильные привязанности имеют свой предел.