Это просто Вьюи блог

Без конца делать похерфэйс.
вот оно.то самое.
мы всегда переигрываем, когда нужно казаться всем вокруг счастливыми и разлюбившими.слишком натянутые улыбки, слишком громкий смех.все слишком.
и бесконечный пофигизм в глазах.чтоб никто и не подумал и не заметил, что где-то там в глубине все же больно…

Мягкой кошкой сон трется о мой подбородок, с легким мурчанием проникает в мое сознание и опускает мои веки…

Как же порой бывает нужна Идея.Такая вот с большой буквы.Чтоб всем идеям идея!
Дурацкие мыслишки разбегаются в голове как тараканы, и прячутся в извилинах мозга;хитренько оттуда выглядывают и издевательски шевелят усами.
тапкой бы их всех!не хотят сотрудничать, так хоть не издевались бы.Гады.

"Полчаса как мало для лирики"
полчаса..как мало для лирики!
мне пора..не скоро увидимся.
не кривись..достаточно мимики!
нет, постой..давай же обнимемся!

я приду..успеешь соскучиться.
столько слов…увы недосказанных.
мне так жаль…не надо нам мучиться,
двое нас..ничем не обязанных. 

Морозно, и наглухо заперты двери.
В колонках тихонько играет Стэн Гетц.
В начале восьмого, по пятницам, к Вере,
Безмолвный и полный, приходит пиздец.

Друзья оседают по барам и скверам
И греются крепким, поскольку зима.
И только пиздец остается ей верным.
И в целом, она это ценит весьма.

Особо рассчитывать не на что, лежа
В кровати с чугунной башкою, и здесь
Похоже, всё честно: у Оли Сережа,
У Кати Виталик, у Веры пиздец.

У Веры характер и профиль повстанца.
И пламенный взор, и большой аппетит.
Он ждёт, что она ему скажет «Останься»,
Обнимет и даже чайку вскипятит.

Но Вера лежит, не встает и не режет
На кухне желанной колбаски ему.
Зубами скрипит. Он приходит на скрежет.
По пятницам. Полный. И сразу всему.

Они все равно уйдут, даже если ты обрушишься на пол и будешь рыдать, хватая их за полы пальто. Сядут на корточки, погладят по затылку, а потом все равно уйдут. И ты опять останешься одна и будешь строить свои игрушечные вавилоны, прокладывать железные дороги и рыть каналы - ты прекрасно знаешь, что все всегда могла и без них, и именно это, кажется, и губит тебя.

Они уйдут, и никогда не узнают, что каждый раз, когда они кладут трубку, ты продолжаешь разговаривать с ними - убеждать, спорить, шутить, мучительно подбирать слова. Что каждый раз когда они исчезают в метро, бликуя стеклянной дверью на прощанье, ты уносишь с собой в кармане тепло их ладони - и быстро бежишь, чтобы донести, не растерять. И не говоришь ни с кем, чтобы продлить вкус поцелуя на губах - если тебя удостоили поцелуем. Если не удостоили - унести бы в волосах хотя бы запах. Звук голоса. Снежинку, уснувшую на ресницах. Больше и не нужно ничего.
Они все равно уйдут.
А ты будешь мечтать поставить счетчик себе в голову - чтобы считать, сколько раз за день ты вспоминаешь о них, приходя в ужас от мысли, что уж никак не меньше тысячи. И плакать перестанешь - а от имени все равно будешь вздрагивать. И еще долго первым, рефлекторным импульсом при прочтении/просмотре чего-нибудь стоящего, будет: “Надо ему показать.”
Они уйдут.
А если не захотят уйти сами - ты от них уйдешь. Чтобы не длить ощущение страха. Чтобы не копить воспоминаний, от которых перестанешь спать, когда они уйдут. Ведь самое страшное - это помнить хорошее: оно прошло, и никогда не вернется.
А чего ты хотела. Ты все знала заранее.
Чтобы не ждать. Чтобы не вырабатывать привычку.
Они же все равно уйдут, и единственным, что будет напоминать о мужчинах в твоей жизни, останется любимая мужская рубаха, длинная, до середины бедра - можно ходить по дому без шортов, в одних носках.
И на том спасибо.
Да, да, это можно даже не повторять себе перед зеркалом, все реплики заучены наизусть еще пару лет назад - без них лучше, спокойнее, тише, яснее думается, работается, спится и пишется. Без них непринужденно сдаются сессии на отлично, быстро читаются хорошие книги и экономно тратятся деньги - не для кого строить планы, рвать нервы и выщипывать брови.
И потом - они все равно уйдут.
Ты даже не сможешь на них за это разозлиться.
Ты же всех их, ушедших, по-прежнему целуешь в щечку при встрече и очень радуешься, если узнаешь их в случайных прохожих - и непринужденно так: здравствуй, солнце, как ты. И черта с два им хоть на сотую долю ведомо, сколько тебе стоила эта непринужденность.
Но ты им правда рада. Ибо они ушли - но ты-то осталась, и они остались в тебе.
И такой большой, кажется, сложный механизм жизни - вот моя учеба, в ней столько всего страшно интересного, за день не расскажешь; вот моя работа - ее все больше, я расту, совершенствуюсь, умею то, чему еще месяц назад училась с нуля, участвую в больших и настоящих проектах, пишу все сочнее и отточеннее; вот мои друзья, и все они гениальны, честное слово; вот… Кажется, такая громадина, такая суперсистема - отчего же это все не приносит ни малейшего удовлетворения? Отчего будто отключены вкусовые рецепторы, и все пресно, словно белесая похлебка из “Матрицы”? Где разъединился контактик, который ко всему этому тебя по-настоящему подключал?
И когда кто-то из них появляется - да катись оно все к черту, кому оно сдалось, когда я… когда мы…
Деточка, послушай, они же все равно уйдут.
И уйдут навсегда, а это дольше, чем неделя, месяц и даже год, представляешь?
Будда учил: не привязывайся.
“Вали в монастырь, бэйба” - хихикает твой собственный бог, чеканя ковбойские шаги у тебя в душе. И ты жалеешь, что не можешь запустить в него тапком, не раскроив себе грудной клетки.
Как будто тебе все время показывают кадры новых сногсшибательных фильмов с тобой в главной роли - но в первые десять минут тебя выгоняют из зала, и ты никогда не узнаешь, чем все могло бы закончиться.
Или выходишь из зала сама. В последнее время фильмы стали мучительно повторяться, как навязчивые кошмары.
И герои так неуловимо похожи - какой-то недоуменно-дружелюбной улыбкой при попытке приблизиться к ним. Как будто разговариваешь с человеком сквозь пуленепробиваемое стекло - он внимательно смотрит тебе в глаза, но не слышит ни единого твоего слова.
Что-то, видать, во мне.
Чего-то, видать, не хватает - или слишком много дано.
И ты даже не удивляешься больше, когда они правда уходят - и отрешенно так, кивая - да, я так и знала.

И опять не ошиблась.

закрывались глаза
опускались тяжелые руки
тяжесть тела давила
на старое пройденное уже

в неповиновении кружились
серыми бабочками
как истлевшие
фигурки в полукружьях темноты

но билось билось внутри
все то ровное
замученное и обезглавленное
ударами своими частыми

пропуская импульс
по волнам твоим
от тебя и до неба
до алого

Мы готовы менять всё, что угодно, только чтобы ничего не менять. Делать всё, что угодно, только чтобы ничего не делать. И прилагать какие угодно усилия, чтобы не прилагать никаких усилий.

вокруг меня снова дождь.в такие моменты я понимаю, насколько нуждаюсь в тебе, твоем зонте и плеере…как хорошо, что наступит утро и взойдет солнце, и я смогу снова забыться в его лучах.

вокруг все настолько привычно.ритмично.и выжжено.
до тла сгорая в сердце бились пульсом вечным
истинной.глаголили и жгли глаголами
бессмысленную пустоту.

кому расскажешь те поймут
но отвернуться сделав взгляд свой
жалостливым и неискренним
где мысли их витали когда
пускаешь их ты в душу
с их ногами и руками
и грязными неумытыми

а там пожар уже
давно изрезано разбито
все вывернуто наизнаннку и кое как скленно
руками дерзкими
что плечи твои укрывают

они знают.вокруг все знают
но молча и осуждающе
во взгляде читается равнодушие
и избитость вечных истин их

зажались
как в тисках своих собственных
вымучивая тошнотворные улыбки
с диким притворством
ласкаются.люди.не иллюзорные

и томными стаями идут
как на ощупь
словно собаки бездомные

Усталая серость разлита по свежим холстам.
Я верила в солнце, гулявшее по небу гордо,
Но город пронизан дыханьем сурового норда,
И, кажется, осень крадется за мной по пятам.
Я знаю, что будет - сценарий твержу наизусть.
Я помню эмоции всех своих прожитых жизней.
Я лишь узнаю их - по импульсам. Безукоризнен
Порядок в архивах моих состояний и чувств.
Я знала, что будет, когда я тебя отыщу.
Как знала и то, когда именно это случится.
И мир рассмеется и бликами будет лучиться,
И ты будешь дерзок, и я тебе это прощу,
И ты будешь грезить не мной и любить не меня
И, вряд ли нарочно, но будешь со мной бессердечен,
И что наш мирок будет хрупок и недолговечен,
Как жаркое пламя волшебного летнего дня.
Я знала, что это закончится серой тоской.
Да, даже печаль я задолго себе предсказала.
Тебя не терзала - сама же себя наказала.
Исчезла. Ушла. Обрела долгожданный покой.
Кассандра-провидица властвует сердцем моим.
Не знаю, каких еще слез я себе напророчу.
Но ты был мне подлинно дорог - беспечен, порочен,
Испорчен, утрачен - но истинно мною любим.
Пустынно в хранилище страхов и снов моих. Там
Душа моя копит веками свои ощущенья.
Там есть одно - как боялась его возвращенья! -
Как будто бы осень идет за тобой по пятам…

(В.Полозкова)

Копаюсь в себе совковой лопатой.не справляюсь с объемом работ.срочно пришлите экскаватор

Бессмысленно осмысливать смысл бессмысленными мыслями

lenin:

peter-pan:

Я всегда хочу есть.

Что может быть опасней,
чем сидеть спина к спине
и слышать чужое тепло?

Ощущения страсти
рвуться из сердца
как будто назло.

Всего лишь час,
и мы пойдем
все по своим.

В плену из мыслей,
залитых спиртным.

и виноват во всем он.
мой рлк-н-рол.

Успокой себя,
отпусти хотя бы на миг,
чтоб успеть сполна, на тормоза
и снова в тупик.

и это все он-мой рок-н-рол.
он сводит с ума.

Пой и смотри,
как прячется вечность в моих волосах.
немного беспечны,
всего один вечер,
закрывая глаза.
лето 2011(июль-август).