Я помню о тебе.

Он одержим числами, а я словами. Он верит в математику, а я в мертвых и живых поэтов, драматургов и писателей. Но как бы нас друг к другу не тянуло, наше прошлое слишком далеко, дальше чем Австралия, дальше чем даже Солнце и все звезды. Все слишком далеко.

Я любил тебя больше, чем ангелов и самого.

И поэтому дальше теперь от тебя чем от них обоих.

Я хочу помолчать с кем-то, просидеть так несколько часов. В голове рисуется картинка, которую в реальности очень сложно воссоздать. Невозможно.

Тишина. Цветы. Мягкая трава. Свежий воздух. Конец весны. Едва слышимый шелест листьев. Рядом человек, с которым у меня нет ни прошлого, ни будущего. Никто из нас не чувствует ничего друг к другу кроме благодарности за молчание и теплоту. В то же время мы не случайные прохожие, не едва знакомые. Мы знаем друг о друге многое.

Мы оба смотрим в небо и вокруг очень спокойно. Настолько, что воздух кажется жидким, а все происходящее вокруг - сном.

Знаете, иногда вещи меняются слишком быстро. Быстрее, чем того хочется. Еще недавно меня обвиняли в излишней чувствительности, эмоциональности, в том, что я без конца смеюсь или ною.

Теперь сыпятся обвинения в том, что я эмоциональна, как камень. Хочется сказать: "малыш, я бы рада смеяться и кривляться, вот только тошнит меня от эмоций, я не хочу ничего чувствовать и не чувствую".

А малыш такой хороший, что хочется быть рядом с ним часто. И говорить ему приятные вещи, и спать рядом с ним, и целовать, и обнимать, и быть нящей.

А я боюсь лишний раз сделать то или иное. Потому что малыш уйдет, а послевкусие всех этих прелестей останется.

Будь хорошим мальчиком, позволь мне быть собой.

Мало кому есть дело до вас, если вы делаете то, чего от вас не ожидают.

Я должна быть хорошей. А я сижу и переживаю по пустякам. Ото всех надо все скрывать.

Я не буду решать ни одну из набежавших проблем. Я наглотаюсь таблеток и усну. Утром будет лучше.

Я очень критична к себе. Чтобы я не делала, я всегда остаюсь в прочной уверенности, что я делаю недостаточно, что нужно стараться больше и лучше. Я почти всегда в себе разочарована, ведь не существует идеального поведения, идеальных мыслей и действий.

Я бы рада писать чаще, но иногда я просто не нахожу подходящих слов. Я рада была бы описать всех, кто находится или находился со мной рядом, ведь они действительно стоят хороших слов.

Но эти самые слова никак не сложить в единую, понятную картину, все путается, мешается между собой.

Внезапно за несколько часов до 18летия захотелось себя убить. Вот был бы номер.

Зато была бы вечно молодой.

Случилось то, что не должно было случиться. Ни я, ни DS никогда подобного не планировали, все произошло спонтанно. Мы общалист, и никто из нас не знал почему. Мы говорили как будто на разных языках и редко друг друга понимали. Он любил кривляться, мог делать все что угодно при людях. Я пыталась это понять и каждый раз понимала что между нами ничего общего нет и вряд ли когда-нибудь будет.

Случайно мы разговорились. Он показал мне свои рисунки, старые, к которым он не притрагивался. Он говорил, что верит в гороскопы. Мы говорили о том, что кто не любит. Он странный, но к нему тянуло. И в то же время от него хотелось уйти, убежать, спрятаться. Молчать.

Останешься ты снаружи
Или решишься войти?
Разум отдашь или душу -
Есть только два пути.
Если войдёшь, куда идти дальше?
Направо - путь правды,
Налево - фальши.
Можно так растеряться,
Что начнёшь вдруг бежать по извилистым трубкам,
Где костей не собрать.
Или пройдя много миль по пространством безликим
Оказаться в местах бесполезных и диких,
В местах ожидания,
Где люди просто ждут.
Ждут поезда, чтобы уехать,
Ждут, что автобус придёт
И самолёт их унесёт,
Или письмо вдруг дойдёт,
Или дождь вдруг пойдёт,
Что зазвонит телефон
Или выпадет снег.
Ждут просто – да или нет.
Или жемчуга нить,
Или медный таз,
Ждут как им быть
Или новый шанс…

Очень не люблю, когда моих усилий становится недостаточно для чего-либо. Ты делаешь, бежишь против ветра, выбиваешся из сил, стараешься, а потом оказывается, что все это время ты стоял на месте с закрытыми глазами. А кто-то рядом с тобой стоит, смеется, обладая почти всем для счастья и говорит: "Хаха, твоих усилий недостаточно!"

Опускаются руки. Я устала стараться просто так, отдават всю свою энергию в пустоту.

Помню, года три назад мы с подругой весной вышли гулять. Стояла отличная погода, люди были уже без курток, цветы успели зацвести, светило солнце.

Мы собирали крошечные букетики и дарили их прохожим, которые казались нам грустными. Поднимали им настроение, вручая букетик со словами "Это вам. За что? Да просто так. Весна на улице!". Они, скромно улыбаясь, принимали эту мелочь и шли дальше, продолжая улыбаться. А нам с подругой было так приятно дарить им эти улыбки. Помню, как мы радовались своей простой идее.

Жаль, что сейчас лично я себя чувствую гораздо более черствой. Тот день кажется совершенно нереальным, будто этого и не было. Жаль.

В последнее время, несмотря на обилие слов в моих постах, мне очень сложно писать. С трудом вытягиваю из головы слова, буквально щипцами. Как будто мне нечего сказать, но очень хочется. Не знаю.

Мы очень долго ждали той встречи, составляли огромные списки того, что мы должны сделать, даже в тот раз притащили их с собой. Я не встречала его на вокзале, хотя очень хотела. А. позвонил мне на следующий день после своего приезда, к счастью мы жили рядом и встретились почти сразу после звонка. А. был не тем человеком, ради которого мне хотелось готовиться час или два, приводя в порядок каждый сантиметр своего тела. Кажется, ему было важно, чтобы моя душа была в порядке, а уж как я оденусь или накрашусь, его не интересовало. Мы, я уверена, всегда были ближе к друзьям, чем к каким-то любовникам.

Я узнала его издалека и, направляясь к нему, потрясла длинным отрывком бумаги - наш план, около 40 дел, которые мы должны были выполнить в течении двух-трех дней. Он улыбнулся и в ответ помахал своим.

Это был единственный раз, когда план почти сошелся с реальностью.

Мы обнялись и зашли в метро. Я не могла наглядеться на него, он казался мне немного нереальным, странным. В его глазах невозможно было прочесть ничего, чтобы не выражало его лицо, эмоции были непонятны. Только когда А. улыбался, я расслаблялась.

Мы начали говорить - и не смогли остановиться. Наперебой мы рассказывали друг другу какие-то безумные истории, но никто не затрагивал тему бывшей любви, бывших парней и девушек. С А. как-то совершенно не хотелось думать ни о чем плохом. Мы фотографировались в самых глупейших позах везде, где только можно, дурачились в метро, сидели на набережных, кажется, сидели на сотнях скамейках, заваливали друг друга на траву на Марсовом поле. Вокруг нас ходили парочки, чуть дальше - акробаты и паркуристы тренировались. А мы вдвоем с А. смеялись, как дети.

На следующий день пили кофе в четырех разных кафе. Он смотрел на меня, я болтала и курила. Он отмахивался от дыма, смеялся. Я и А. позже сидели в книжном магазине, он внимательно читал что-то, а я отвлекалась от своей книги и рассматривала его татуировку и его самого. Пришлось щипать его за уши, чтобы мы пошли куда-то еще.

Вечером, прощаясь, я сняла с него рубашку, и достала из сумки свой шарф. Он давно уже пах какими-то моими духами, но я решила, что это лучше, чем запах стирального порошка. Я отдала шарф ему, зная что в следующий раз мы не скоро встретимся. Оба студенты. А. почти без сопротивления отдал рубашку, взяв с меня обещание, что я буду в ней спать. Улыбаясь, мы разошлись.

Помню, из всего августа не было вечера теплее, а дома никогда еще не было так скучно.

Это был один единственный день, когда я не стремилась обратно в город. Мы на его машине вместе выехали за пределы Петербурга. Мы ехали по Выборгскому шоссе, прямо к Финскому заливу, в Комарово. Пару лет назад я провела там месяц, и мне надолго запомнились эти темные леса со мхами, огромными старыми деревьями, выпирающими из земли корнями. Мне хотелось оказаться там с ним, чтобы он выключил наконец свою детскую зажигательность и веселость. Хотелось увидеть его задумчивым среди этого леса, на уже по-осенне холодном пляже, рядом с абсолютно чистой и зеркальной водой залива. Да, забыла сказать - все это - октябрь. Уже холодно, но до зимы далеко.

И вот мы едем, я вжимаюсь в кресло. Музыка выключена - нам нравятся разные стили - ему панк-рок, мне спокойный фолк. В тот момент мы ненадолго замолчали, я смотрела на мелькающую за окном зелень, он следил за дорогой, иногда на меня поглядывая.

После того вечера я простудилась, но оно того стоило. А I через несколько дней уехал из Петербурга в свой город.

Мы оставили машину недалеко от пляжа, а сами отправились в лес. Мы все дальше отдалялись от шоссе, редко проезжающие машины уже не были слишны. Я шла впереди, хотя хотела оставать, чтобы смотреть на его спину. Ноги время от времени погружались в мох, руками я проводила по коре деревьев. Тишина леса давила бы на уши, если бы I не болтал, как заведенный. Он говорил о чем-то - он всегда отличался разговорчивостью. Действительно, I может говорить обо всем, а то, в чем он плохо разбирается, он готов изучать и внимательно выслушивать. Я усмехалась, не решаясь сказать ничего, кроме "ага", ведь спорить с I - пытка, которой я никому не желаю. Он, мало того что всеми силами будет тебя переубеждать и доказывать свою правоту, так и не успокоится, пока своего не добьется.

Я остановилась и повернулась к нему лицом, дожидаясь, пока он договорит. I наконец спросил, почему я молчу. Я попросила его навести меня на тему, чтобы начала говорить я, хотя мне и не сильно этого хотелось. В таких лесах хочется молчать.

Он закурил, а я решила этого не делать. Я люблю курить, но I лучше было бы об этом не знать. Мы пришли на небольшую покатую поляну, где и решились сесть, нас окружали несколько толстых сосен и елей, под ногами похрустывали иголки. I постелил какой-то плед и я откинулась на спину. Он лег рядом, мы молчали.

Я смотрела на проглядывающее между ветками белое небо и старалась запомнить этот момент, который не был пока ничем испорчен.

Все было хорошо, I был обычно-мил, я старалась ему нравится.

Мы столкнулись с ним на улице, совершенно случайно. По стечению обстоятельств, никто из нас никуда не спешил. Каждый из нас понял, что невежливо было бы просто поздороваться и пройти мимо. Странный вышел тогда разговор. Я начала первой, стараясь улыбаться так, будто к моему затылку приставлен пистолет, который выстрелит, если я не буду самым счастливым человеком на этой улице. Мы узнали, как дела у друга, узнали, как нам учеба в университете, деликатно не затрагивая неприятных тем. Шли мимо люди, а мне дико хотелось или провалиться под землю, или стать одним из них - и удаляться от него, удаляться. D, по-видимому, чувствовал то же самое. Разумеется, он никогда бы не показал бы этого, но я знаю его достаточно, чтобы понять, о чем думает этот странный и в то же время очень обычный человек.

Мы попрощались, мысленно зарекаясь никогда больше не проходить по этой улице. Вот такие вот мы с ним любезные.