And themes the breaks For we designer fakes We need to concentrate on more than meet the eye.
©Placebo
а у вас нет телевизора? а к чему повернута вся ваша мебель?
и куда постоянно пропадает этот чертов ром?
Спичку надо бросать, пока она не сгорит.
Каждый секс по теории носит фамилию спид.
По идее мой мальборо может меня убить.
Но ведь это не значит, что надо бросать курить.
Мне нельзя любить девочек, трахаться с ними, пить?
Никогда не пытайся что-то мне запретить.
Принимай меня, детка, я ведь твой кислород.
Если нет, то ты самоубийца и идиот.
Революциям и реформам не поддаюсь,
Если скажешь - брось пить, я просто опять напьюсь.
©
что может быть лучше виски по утрам?
правильно, ром.
если только он у вас есть.
у меня нет, а у вас?
у вас есть ром?
меня нельзя обвинить в постоянстве,
но я люблю тебя
больше, чем себе может позволить человек
в этот век
в этом просторе
в этом пространстве
ты - чистейшая нота,
услышанная мной, в детстве,
в церковном хоре.
ты - суббота,
когда просыпаешься
и у тебя только одно дело - море.
я не буду что-то доказывать,
я же не пастор, чтобы кричать "поверьте, поверьте",
но встретив тебя,
я начал бояться смерти.
Ес Соя*
дождь танцевал на моем подоконнике
а мы с другой стороны сидели. целовались
я знаю, что будут против онавпрошломзабудь ее сторонники
но мы с тобой отлично рифмовались
мне все время хотелось нажимать save
нажимать rec
(ты потом кричала порви эти пленки, порви)
и казалось, что ник кейв
написал саундтрек
к нашей любви.
*
все к зиме клонится.
холодеет. циклонится.
эти дни от которых бессоница
эти ночи, от которых на ногах пальцы начинают сжиматься.
и хочется обниматься.
будто ты плюшевый мишка
мне без тебя слишком.
мне без тебя слишком.
*
***
Они пошли с дедушкой в погреб, и пока тот обрывал
головки одуванчиков, мальчики смотрели на полки, где недвижными потоками
сверкало минувшее лето, закупоренное в бутылки с вином из одуванчиков.
Девяносто с лишним бутылок из-под кетчупа, по одной на каждый летний день,
почти все полные доверху, жарко светятся в сумраке погреба.
-- Вот это здорово, -- сказал Том.-- Отличный способ сохранить живьем
июнь, июль и август. Лучше и не придумаешь.
Дедушка поднял голову, подумал и улыбнулся.
-- Да, это вернее, чем запихивать на чердак вещи, которые никогда
больше не понадобятся. А так хоть на улице и зима, то и дело на минуту
переселяешься в лето; ну а когда бутылки опустеют, тут уж лету конец -- и
тогда не о чем жалеть, и не остается вокруг никакого сентиментального хлама,
о который спотыкаешься еще сорок лет. Чисто, бездымно, действенно -- вот оно
какое, вино из одуванчиков.
Мальчики тыкали пальцем то в одну, то в другую бутылку.
-- Это -- первый летний день.
-- А в этот день я купил новые теннисные туфли.
-- Верно! А это -- Зеленая машина!
-- Пыль буйволов и Чин Линсу!
-- Колдунья Таро! Душегуб!
-- По-настоящему лето не кончилось, -- сказал Том.-- Оно никогда не
кончится. Я век буду помнить весь этот год -- в какой день что было.
-- Оно кончилось еще прежде, чем началось, --сказал дедушка, разбирая
винный пресс.-- Вот я решительно Ничего не помню, разве только эту новую
траву, которую не нужно косить.
-- Ты шутишь!
-- Ничуть. Когда-нибудь вы сами убедитесь, мальчики, что к старости дни
как-то тускнеют… и уже не отличишь один от другого…
-- Как же так!--сказал Том.--В этот понедельник я катался на роликах в
Электрик-парке, во вторник ел шоколадный торт, в среду упал и растянул ногу,
в четверг свалился с виноградной лозы -- да вся неделя была полным-полна
всяких событий! И сегодняшний день я тоже запомню, потому что листья все
желтеют и краснеют.
Скоро они засыплют всю лужайку, и мы соберем их в кучи и будем на них прыгать, а потом спалим. Никогда я не забуду сегодняшний день! Век буду его помнить, это я точно знаю!
Дедушка поглядел вверх, в оконце погреба, на предосенние
деревья--листва шелестела под ветром, и ветер уже дышал прохладой.
—- Конечно, ты его запомнишь. Том, --сказал он.--Конечно, запомнишь.
И они оторвались от мягкого мерцанья вина из одуванчиков и вышли из
погреба: надо было совершить последние обряды лета, ибо настал последний
день и последняя ночь. А к вечеру они вдруг спохватились -- оказывается, вот
уже три дня, как веранды пустеют совсем рано. И в воздухе пахнет как-то
по-другому, суше, и бабушка поговаривает теперь не о ледяном чае, а о
горячем кофе; открытые окна, в которых трепетали белые занавески, понемногу
закрываются; холодные закуски уступают место горячему мясу. На верандах
больше нет москитов, они покинули поле боя -- и тут войне со Временем настал
конец, люди тоже отступили, укрылись в теплых комнатах.
Как три месяца назад, --или это были три долгих столетия?--Том, Дуглас и
дедушка стояли на веранде, и она скрипела, словно корабль, что дремлет
ночью, покачиваясь на волнах, и все трое втягивали ноздрями воздух.
Мальчикам казалось: в начале лета кости у них были как стебли зеленой мяты и
лакрицы, а теперь обратились в мел и слоновую кость. Но прежде всего осенняя
прохлада коснулась костей дедушки, точно неумелая рука забарабанила по
пожелтевшим басовым клавишам фортепьяно, которое стоит в столовой.
Дедушка повернулся к северу, как стрелка компаса.
-- Пожалуй, мы больше не будем выходить сюда по вечерам, --- сказал он
раздумчиво.
И втроем они сняли цепи с крюков в потолке и унесли качели в гараж,
будто старые разбитые похоронные дроги, а за ними летели на землю первые
сухие листья. Слышно было, как бабушка растапливает камин в библиотеке.
Вдруг налетел ветер и в окнах задребезжали стекла.
Дуглас в последний раз остался ночевать сегодня в своей комнатке в
башне; он достал блокнот и записал:
" Теперь все идет обратным ходом. Как в кино, когда фильм пускают задом
наперед -- люди выскакивают из воды на трамплин. Наступает сентябрь,
закрываешь окошко, которое открыл в июне, снимаешь теннисные туфли, которые
надел тогда же, и влезаешь в тяжеленные башмаки, которые тогда забросил.
Теперь люди скорей прячутся в дом, будто кукушки обратно в часы, когда
прокукуют время. Только что на верандах было полно народу и все трещали, как
сороки. И сразу двери захлопнулись, никаких разговоров не слыхать, только
листья с деревьев так и падают".
Он поглядел из высокого окна: на равнине по руслам ручьев валяются, как
сушеный инжир, дохлые сверчки;
в небе под заунывные крики гагар уже скоро потянутся к югу птицы,
деревья взметут к свинцовым тучам буйные костры пламенеющей листвы. Из
далеких полей доносится запах дозревающих тыкв -- они уже сами тянутся к
ножу, скоро в них прорежут треугольники глаз и глянет изнутри жгучее пламя
свечи. А тут, в городе, из труб взвились первые клубы дыма, и где-то
приглушенно позвякивает железо--значит, по желобам в погреба уже потекли
жесткие черные реки и скоро там в ларях вырастут высокие темные холмы угля.
Но время идет, час уже поздний.
В высокой башне над Городом Дуглас протянул руку.
-- Всем раздеваться!
Он подождал. Холодный ветер леденил оконное стекло.
-- Чистить зубы! Он еще подождал.
-- Теперь, -- сказал он наконец, -- гасите свет! И мигнул. И город сонно
замигал в ответ: часы на здании суда пробили десять, половину одиннадцатого,
одиннадцать и дремотную полночь, и один за другим гасли огни.
-- Ну, теперь последние… вон там… и тут…
Он лежал в постели, а вокруг спал город, и овраг лежал темный, и озеро
чуть колыхалось в берегах, и повсюду его родные и друзья, старики и молодые
спали на этой ли, на другой ли улице, в этом ли, в другом ли доме, или на
далеких кладбищах за городом.
Дуглас закрыл глаза.
Июньские зори, июльские полдни, августовские вечера--все прошло,
кончилось, ушло навсегда и осталось только в памяти. Теперь впереди долгая
осень, белая зима, прохладная зеленеющая весна, и за это время нужно
обдумать минувшее лето и подвести итог. А если он что-нибудь забудет -- что
ж, в погребе стоит вино из одуванчиков, на каждой бутылке выведено число, и
в них -- все дни лета, все до единого. Можно почаще спускаться в погреб и
глядеть прямо на солнце, пока не заболят глаза, а тогда он их закроет и
всмотрится в жгучие пятна, мимолетные шрамы от виденного, которые все еще
будут плясать внутри теплых век, и станет расставлять по местам каждое
отражение и каждый огонек, пока не вспомнит все, до конца…
С этими мыслями он уснул.
И этим сном окончилось лето тысяча девятьсот двадцать восьмого года.
они пишут стихи в своих блокнотах
без единой помарки
и все так нежно- метко
но, знаешь, детка
я готов ждать тебя под аркой,
не придавая времени значения,
не подвергая его счету.
и еще
это, конечно, совсем по олдскулу,
но я отдал бы душу черту,
чтоб еще раз
поцеловать
твои скулы.
Ес Соя*
—ты любишь музыку?
—а тебе нравится дышать?
это очень забавная история
а знаете,
когда никого вокруг нет, а ты стоишь на мостике у озера, и льет мелкий дождь, вслушиваешься и понимаешь, что он похож на звуки мороженного, ну знаете, бывает, которое ешь, и во рту хлопают такие малюсенькие пузырьки и отзываются в ушах.
неожиданно так.
как делать волшебные раффаэлки самостоятельно)
молоко сгущёное.1 банка.
кокосовая стружка.100 г.
масло сливочное.3 столовые ложки.
миндаль.50 г.
Молоко сгущенное налить в кастрюлю, добавить масло и поставить на огонь. Варить 10-15 мин, постоянно помешивая, пока масса не станет тягучей и густой. Положить кокосовую стружку, перемешать и убрать с огня. Когда масса остынет, скатать шарики, положив в центр каждого шарика по миндальному ореху, обвалять в кокосовых стружках и положить в холодильник до застывания.
мням
попробуем
Самые популярные посты
