Спасите наши души. Мы бредим от удушия

становился дальше от тебя.

ещё на ступень

а меня тронуло немного, что она опять пропадает.

Всё будет здорово, вот увидишь.

Извини, что раздражаю.

Чем громче музыка играет, тем тише у тебя в душе.

"Позвонила мама. Сказала, что забрала в редакции журналы с моими публикациями. Сказала, что купила десять штук, и еще два ей дали. Что оставит себе четыре, а остальные пошлет мне. Сказала, что стихи мои прочитала. А потом как начала рыдать, да так горько, так громко, как ребенок. Просила прощения за то, что произвела меня на свет, сюда вот, в этот мир, который ей самой не очень-то нравился. За то, что хотела, чтобы у меня все было хорошо, но одного ее желания оказалось мало. А я ревела и говорила, мам, да ты что, ну ты чего, мам, у меня всё хорошо, это просто волшебная сила искусства. Вот так вот. Вот и поговорили. Я пишу, а мама плачет. Пиздец. Родишь ребенка, а он поэт. Ты его кормишь грудью, на руках носишь в туалет, когда у него жар, тратишь на него все деньги и всё свободное время. Мечтаешь, что будет у него школа с золотой медалью, работа интересная, красивый автомобиль, веселая свадьба, трое детишек и собака. А он, сука, вырастает поэтом, и всё у него плохо. И он пьет горькую и пишет грустные стихи, а тебе уже шестьдесят, и ты уже отдал ему всё, что у тебя было, и больше у тебя ничего нет. А он пишет и пишет, сука, а ты читаешь и плачешь."(с) Анна Ривелотэ

Вот моё сердце сургучное,
Твоим именем запечатано,
Сохнет трещинками звёздчатыми,
Груди льнут слепыми крольчатами,
В грудь твою сонно тычутся,
У тебя была таких тысяча,
Но —
Твоим именем оцарапаны
Мои губы, что как вино,
Потому что сухое красное,
Потому что горчит оно.
Непрочитано, непрочитано
То, что там, под печатью гербовой,
Под изящным твоим экслибрисом:
Эта книга из книг такого-то.
Ранит губы бокалом сколотым
Твое имя, что как вино,
Потому что в хрусталь оправлено,
Потому что пьянит оно.
Я пропитана, вся пропитана
Алкоголем и сигаретами,
Одинокие спят одетыми,
А бывает и неумытыми.
А бывает, совсем не спят они,
На постелях своих распятые,
И баюкают, будто спятили,
Телефонные номера.
Эти судороги сердечные –
Бесконечные, бесконечные,
Никакого вам нахуй завтра,
Никакого в пизду вчера.
Это худшая из агоний,
Так что дай мне скорей ладони,
Видишь тучи над Панксатони –
Нам не выбраться, день сурка.
Я уже походила в шлюхах,
А теперь я побуду строгой,
Ты один меня станешь трогать
И одну меня будешь нюхать;
Говоришь, есть неалкоголики,
У которых побольше кролики?..
Ну, любуйся. Издалека.

Анна Ривелотэ

Больно бывает не только от боли.
Страшно бывает не только за совесть.
Странно опять не хватило воли.
Я множу окурки.
Ты пишешь повесть!

"всё будет хорошо, вот увидишь, ты сама не поверишь, что так хорошо бывает.”

Хочется позвонить себе.
И услышать, как в глупом скетче:
- Как ты, детка? Так грустно, Боже!
- Здравствуйте, я автоответчик. Перезвоните позже.

Куда уж позже.

Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму –
одну
или вдвоем с Парижем.

В.В. Маяковский

Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавр ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
Чтобы были одни сплошные губы!

В.В. Маяковский

Бывает, читаешь, читаешь книжку, а потом, вдруг, раз — и понимаешь, что все буквы, слова и знаки препинания я прочитал, но не понял и не запомнил того, что читал, и надо возвращаться назад и перечитывать всё снова. А лучше в такой момент вообще отложить книгу, потому что бесполезно читать.

Евгений Гришковец

Любовь поцветет, поцветет — и скукожится.

Маяковский.

"Одинокие спят одетые а бывает, и неумытые. А бывает, совсем не спят они, на постелях своих распятые, и баюкают, будто спятили, телефонные номера.
©”