Это просто Вьюи блог

Я тупо стоял посреди комнаты, сжимая в руках нож. Тело лежало в луже собственной крови на дорогом персидском ковре. Нет, не так я все себе представлял. Так много крови… на мне, на полу, на дорогих белых занавесках.

Я думал это будет сложнее. Я ждал, что жертва будет сопротивляться… Но нет. От стаха он потерял возможность двигаться. Просто сморел на меня мутными, безумными глазами, пока я не всадил ему нож под ребра. По моей руке медленно текла мутная кровь. Он дважды коротко дернулся и осел наземь. Сжался клубком. Перестал дышать.

Я ждал, что тайное знание откроется мне. Ожидал почувствовать что-то, хоть намек, хоть отголосок погибающей души… Но ничего этого не было.

Я продолжал стоять, прислушиваясь к внутренним чувствам. Но ничего не было. Спокойный пульс, никаких угрызений совести, никакого холодного пота и стыда.

Я отбросил нож к телу, прошелся через комнату, сел в мягкое и удобное кресло, вытер руки платком и закурил. Данхилл… Хорошие сигареты.

Странно, убил человека, а думаю о сигаретах.

С наслаждением докурив, я бросил окурок в камин, а также кинул туда и окровавленный платок. Вытел нож о занавески, сложил, поставил в карман пиджака.

Все еще никаких ощущений. Я совершил убийство, чисто из любопытства, и был жутко разочарован. Никакой остроты. Обидно даже.

Переступив через тело, подошел к двери.
Приоткрыл, зашел за порог. Развернулся, сказал неподвижному телу: "До свидания, сэр. До скорой встречи в аду. "

Закрыл дверь на ключ и неспешным шагом пошел по коридору отеля. Надо бы выпить кофе… Тут за углом отличное кафе.

Один любил курить. Очень много курил. Филосовствовал, писал всякое. У него было все, но и не было ничего. Был ум, острый язык, настойчивость. Но не было друзей, любимой, благ. На него я натянул пиджак, поставил в рот сигарету, и посадил в дальний угол, самый темный, самый сырой. Потом напрочь о нем забыл. Он покрылся пытью, пиджак отсырел, но когда я вспоминал о нем, всегда вставлял свежую сигарету. Ведь он любит курить.

А та, другая. Актриса, по натуре своей. Душа компании, веселая, подвижная. Ей шла любая одежда, но она платься любила, очень любила. Я купил ей самое дорогое платье, которое нашел. Лишь со временем она поняла, что настоящих друзей у нее нет, они были рядом только из-за ее популярности. Она как то подряблела, постарела… Но все равно оставалась все той же актрисой. Я установил ее посреди зала и даже нашел старенький советский прожектор, который светил всегда на нее, прямо как в театре.

Был еще один. Я прозал его всесельчаком. Он икогда не был грусным на людях, много шутил, всегда улыбался… никто никогда не видел, как он плачет и воет от горя, ночью, когда рядом никого нет. Я установил его на его любимом кресле у камина.

Ах да, чуть не забыл о влюбленных. Вон они, сидят в обнимку на диване, улыбаются… Она знала, что ей изменяют, он знал, что она ему врет. Она пила, а он ее бил. Но никогда они не ругались на людях. Они любили играть в любовь.

А вон тот, с атлетической фигурой, он парень увереный в себе. Гордый, решительный, черезвычайно сильный и вспыльчивый. Упорный и пробивной. Мало кто знал, что под маской лидера прячеться пустое и глупое существо. Да и всем это было безразлично.

И еще Доктор. Психолог. Вобще, он механик. Но мог выслушать любого, дать совет, помочь не хуже любого проффесионала с 20-летним стажем. Правда ему никто помочь не может. Он не видит своих проблем, бревна в собственном глазу. Он был установлен у дверного косяка, он наблюдал за остальными.

Еще были другие. Их было много, но все они были очень пустые. Масса, серая масса. Они были за столом, сидели на ковре, а один даже был установлен прямо на унитазе, так сказать "в процессе".

Я прошелся по зале с канистрой в руках. Щедро полил мебель, ковры и стены. Пригладел платье актриссе. Поставил курильщику новую сигарету, поклонился бойцу, пожал руку доктору… Поджег огонек на сигарете курильщика, закурил сам. Вывел ручеек бензина наружу здания… и кинул в него сигаретой.

Внутри кричали и плакали. Выли и молились.

Никогда не думал, что пластиковые манекены могут так кричать.

Один любил курить. Очень много курил. Филосовствовал, писал всякое. У него было все, но и не было ничего. Был ум, острый язык, настойчивость. Но не было друзей, любимой, благ. На него я натянул пиджак, поставил в рот сигарету, и посадил в дальний угол, самый темный, самый сырой. Потом напрочь о нем забыл. Он покрылся пытью, пиджак отсырел, но когда я вспоминал о нем, всегда вставлял свежую сигарету. Ведь он любит курить.

А та, другая. Актриса, по натуре своей. Душа компании, веселая, подвижная. Ей шла любая одежда, но она платься любила, очень любила. Я купил ей самое дорогое платье, которое нашел. Лишь со временем она поняла, что настоящих друзей у нее нет, они были рядом только из-за ее популярности. Она как то подряблела, постарела… Но все равно оставалась все той же актрисой. Я установил ее посреди зала и даже нашел старенький советский прожектор, который светил всегда на нее, прямо как в театре.

Был еще один. Я прозал его всесельчаком. Он икогда не был грусным на людях, много шутил, всегда улыбался… никто никогда не видел, как он плачет и воет от горя, ночью, когда рядом никого нет. Я установил его на его любимом кресле у камина.

Ах да, чуть не забыл о влюбленных. Вон они, сидят в обнимку на диване, улыбаются… Она знала, что ей изменяют, он знал, что она ему врет. Она пила, а он ее бил. Но никогда они не ругались на людях. Они любили играть в любовь.

А вон тот, с атлетической фигурой, он парень увереный в себе. Гордый, решительный, черезвычайно сильный и вспыльчивый. Упорный и пробивной. Мало кто знал, что под маской лидера прячеться пустое и глупое существо. Да и всем это было безразлично.

И еще Доктор. Психолог. Вобще, он механик. Но мог выслушать любого, дать совет, помочь не хуже любого проффесионала с 20-летним стажем. Правда ему никто помочь не может. Он не видит своих проблем, бревна в собственном глазу. Он был установлен у дверного косяка, он наблюдал за остальными.

Еще были другие. Их было много, но все они были очень пустые. Масса, серая масса. Они были за столом, сидели на ковре, а один даже был установлен прямо на унитазе, так сказать "в процессе".

Я прошелся по зале с канистрой в руках. Щедро полил мебель, ковры и стены. Пригладел платье актриссе. Поставил курильщику новую сигарету, поклонился бойцу, пожал руку доктору… Поджег огонек на сигарете курильщика, закурил сам. Вывел ручеек бензина наружу здания… и кинул в него сигаретой.

Внутри кричали и плакали. Выли и молились.

Никогда не думал, что пластиковые манекены могут так кричать.

Он шел. Старые исхудалые кеды совсем уж намокли, но он продолжал идити.
Он шел не оборачиваясь. Он оставил там, за спиной все, что любил, чем занимался, о чем переживал.
Но продолжал идти.

Он не знал, куда идет и зачем. Просто шагал. Двигался вперед.

На встречу ему ехали машины, разгоняя огоньками фар ночную мглу. Он не обращал внимания.

Он не отдыхал, не ел, не пил и не думал. Просто знал, что нужно идти, не останавливаться.

Он шел под дождем, по жаре, через города и леса.

Просто шел.

Его труп нашли в 450 километрах от дома.
Парень умер от истощения.

Ездил на лифте, анон?
Конечно ездил, все ездили.

Знаешь, лифт- идеальная модель человеческой жизни.
Смотри сам, и подумай, анон.

Тебя зачали- ты вызвал лифт. Ты родился- его дверь открылась. Ты заходишь внутрь, и тут напрочь забываешь куда ты собрался ехать.

Тогда ты просто тыкаешь на верхний этаж.

Дверь закрываеться- добро пожаловать в жизнь.
Да да, эта маленькая грязная и провонявшеяся комнатушка- это то, где ты проведешь жизнь. Тухлая лампочка и грязное зеркало. Солнце и самоанализ. Всю поездку.

Ты вроде бы и на месте стоишь, но какаято нивидая хренотень, механизм заставляет двигаться лифт и тебя вместе с ним. Что то заставляет тебя жить, а жизнь заставляет тебя двигаться.

Ты едешь. 5 минут или 70 лет- неважно. В конце концов двери открываются. Ты видишь комнату, грязную или чистую, темную или светлую- не играет роли.

Главное- что эта комната больше того лифта, где ты провел всю жизнь, анон.

И помни- что всегда есть кнопка стоп.

Я очень много писал о пустых людях

я думал я не такой.

всегда боялся стать пустым.
не зря боялся.

пришло время.

еще неделю назад я был веселым подвижным и жизнерадосным.

теперь этого нет.

еще неделю назад я считал себя другим.

теперь это уже не так.

я отдал все что у меня было, забыв оставить что то себе.

теперь я пустой.

Я, подобно ванильной девочке-пдростку, сидел на подоконнике и курил в открытое окно.

И смотрел на умирающее лето.

Оно умирало как-то по-особому тихо, без шума и пыли. Осень пришла.
Сентябрьская суета еще не успела всех нас задавить, погода оставалась довольно теплой…

Но каждый, кто нашел время оторваться от рутинных дел и осмотреться, понимал: лето умерло.

И ничего мы не могли с этим поделать.

Кто-то горевал, а кто-то не заметил разницы.

Я, в свою очередь, продолжал курить фиговенькую "Приму люкс" и наблюдать за абсолютно осенними лужами.

Время не располагает увидеть прохожих.

Я думал. Думал о том, что потерял, и о том, что приобрел.

Единственное, что я знал, так это то, что прошедшее уже не изменить.

Что произошло этим летом? Миллионы людей погибли, миллионы людей родились. Добро и зло перемешалось, превратившись в серый бесформенный пластилин.

В общем, все как обычно.

Я смотрел на горизонт. Я всегда смотрю вдаль и жду, что что-то произойдет.
Жду выстрелов и взрывов, или же смеха и феерверков.

Но как и обычно, ничего не происходило.

Серые унылые дома на фоне мертвого лета.

Я докурил и закрыл окно.

А листья продолжали падать.
И животы продолжали жиреть.
Давно наши мысли пыляться на свалке устаревших понятий и ненужных эмоций.
Стоя по колени в грязи я взглянул на синее и холодное небо.
Оно не снизошло до ответов.
******
Никто не любит пианистов.
Потому что все любят деньги и электронную музыку.
Никто не любит писателей, только за то что они пишут.
Мало кто может додуматься до того, что печатное слово сильнее чем слово сказанное, ведь оно проживет куда дольше своего автора.
А те, кто этого не понимает, продолжают подтираться древнеегипетским папирусом.
А те, кто понимает, не могут избавиться от комков воспоминаний в горле.
******
Мы не можем встать.
Мы прикованы стальными цепями.
К нашим ушам синей изолентой примотаны куски говорящего пластика.
Запутавшись в социальных сетях мы медленно оседаем на дно.
******
Вечность пахнет нефтью.
Ты проводишь свою убитую весну в одиночной камере, она пахнет морем и поэзией давно уж погибших неизвесных поэтов. Это нормально, ведь сейчас полдень. Старая серая дверь скрипнула стоном сотен загубленых душ. За открывшейся дверью- пустота. Это значит, что за тобой пришли. Вставай.