Unfortunate circumstances

Когда ты слеп, и с пеленою на глазах,
Стихи читаешь о прерасном,
И бредом, тайными надеждами в словах
Желания свои строчишь напрасно –
И в свой рассвет, по вовращенью скептицизма,
Когда ей стоило двух точных жестов,
Чтобы убить тот сантимент, не терпящий цинизма, -
Тогда поймешь всю бесполезность текстов,
Которые дарил, и весь моральный онанизм,
Клеймения её обычной речи своим обычным эгоизмом.
И как то стыдно, вспоминать про весь идиотизм;

Да! Вы вот представьте, не Есенин!
И вовсе даже и не Блок, -
Все также молча критикой ласкайте.
Читаем, общепризнан гений.
И все же, нам убогую возможность дайте
Свою убого пачкать пару строк.

I
В тумане снежном, очерча
Таинственны, красивы и чертовски
Все так же личные, московские дома
Фонарным светом, наступал Викторианский
Предновогодний вечер декабря.
Своим высоким каблуком давил
Тот мелкий страх к незваным переменам,
И, с легкостью задев ногой, раскинул
Снег под сапогом, даря напутствие надеждам.

II
И аккурат в тот час, когда фонарных колоннад
Был ярок кадмиевый свет, прохожих
Слух настойчиво ловил стократ
Милей, тот звонкий смех, всех прочих.
Красою милой этой, любой б увлекся взгляд,
Как вдруг, пробило семь часов наручных,
И шумный круг художников, живых, и романтичных
Идет к вокзалу, быстро рассекая снегопад.

III
Природа портит наши сумрачные планы,
Ей ни к чему шептаться в унисон.
О безразличии прекрасных примадонн.
Ей не знакомо обижаться на обманы,
И, легким снегом набивая нам карманы,
Который вдруг так иронично невесом,
Она смеется наших мыслей тяжких сомн,
Контрастных с уличными хлопьями тумана.

IV
Быть нашим небом, мрачным, молчаливым
Не значит, как мы ожидаем, вероятно
Быть понимающим, бездоннно терпеливым,
В своей всеобщей солидарности – крикливым;
Свои рисунки небосвод подарит нам бесплатно, но
Они не подпоют мелодиям счастливым,
И, посмотрев, лишь взглядом только к ним нелживым,
Какой-то путник, нравом горделивым
Увидит то, что, по началу, не понятно,
Что не покажется ему по-одиночеству любимым;

V
И, этот Марк, пусть будет Марк,
Из самых вечных, из привычных мнимых смыслов
Решит, конечно, что небесный лунапарк
Над ним дурачится; мол, не узнал метафоризмов
Величавых, что вдохновляли Жанну Д'Арк;
О тех, которых между строк писал Ремарк,
И тех, что для него, "всей тяжестью небесных механизмов "
Нарисовал "суда великого и сущего монарх"…

VI
Тут Марк успеет ловко провернуть аферу,
Использовав чуток постыдных навыков,
Которых, впрочем, каждый уж имел манеру
По многу раз повсюду применять. Таков
Наш мозг, и наша слабость, к примеру,
Из дурной нимфетки – по запаху духов, -
Немного слов, - Мы ловко сочиним Венеру;
Натяг пружин и алюминий стрелок, в окружности часов
Мы не заметим, - нам бессмыссленна фанера
Циферблата. Их стук – ведь это звон оков
Гнетущей старости! Мы слышим смерть-химеру,
В чернóте цифр – вечность времени, не знающего меру!…

VII
И Марк не отстает от символизма.
В белесом небе, вовсе не к его душе,
В которой гром обид клокочит, залежи цинизма, -
Увидит он сперва непонимание, а после
Следуя известному клеше,
Придумает «напутствие по жизни».
Увидит обличение сердешной тишине,
Буквально из папьшемаше,
Соткет полотен двести «се-ля-ви»-идиотизма.

VIII
Да, наша слабость процветает.
Нетленные все пишут уж стихи.
И о нетленном в образах обычных, намекают
Сентиментально даже пастухи.
А Человек не смог бы жить иначе.
Нам, видимо, необходимы пустяки
Чтобы из них, преследуя незримую задачу
Незримой логикой соткать великого ростки.