sky lanterns

bonitas:

Было уже темно, и мы возвращались из "Ашана". Лил проливной дождь, за окном завывал ветер, но в машине было тепло и пахло свежеиспеченными булочками. Небо было затянуто тучами, а фонари толком не горели на обочинах дорог. Озябшими руками я открыла книгу, лежавшую у меня на коленях иначала вглядываться в строчки. Пока мы ехали я прочитала первую главу.

Это были "Сумерки". Книга меня поразила. Я прочитала всю сагу в общей сложности за неделю. Потом охладела. Все стали не любить "Сумерки", и я заразилась этой "нелюбовью". Именно заразилась. Оглядываясь назад, я понимаю, что это была мода на "нелюбовь", а я как дурочка ей поддалась. И честно: мне стыдно за это. Я пренебрегла тем, что был мне действительно дорого, только из-за моды. Но несмотря на то, что в книге есть слабые места, чувствуется некая незавершенность (ИМХО), но и пусть! В ней что-то есть! И это что-то трогает мое сердце до сих пор! И я как сейчас помню мое первое знакомство с "Сумерками". Это одно из самых ярких воспоминаний.

И пусть многие будут называть её глупой книжкой без смысла, а она мне нравится. И будет нравится, потому что это книга моей юности.

Я разлюбил тебя… Банальная развязка.
Банальная, как жизнь, банальная, как смерть.
Я оборву струну жестокого романса,
гитару пополам — к чему ломать комедь!

Лишь не понять щенку — лохматому уродцу,
чего ты так мудришь, чего я так мудрю.
Его впущу к себе — он в дверь твою скребется,
а впустишь ты его — скребется в дверь мою.

Пожалуй, можно так с ума сойти, метаясь…
Сентиментальный пес, ты попросту юнец.
Но не позволю я себе сентиментальность.
Как пытку продолжать — затягивать конец.

Сентиментальным быть не слабость — преступленье,
когда размякнешь вновь, наобещаешь вновь
и пробуешь, кряхтя, поставить представленье
с названием тупым «Спасенная любовь».

Спасать любовь пора уже в самом начале
от пылких «никогда!», от детских «навсегда!».
«Не надо обещать!» — нам поезда кричали,
«Не надо обещать!» — мычали провода.

Надломленность ветвей и неба задымленность
предупреждали нас, зазнавшихся невежд,
что полный оптимизм — есть неосведомленность,
что без больших надежд — надежней для надежд.

Гуманней трезвым быть и трезво взвесить звенья,
допрежь чем их надеть, — таков закон вериг.
Не обещать небес, но дать хотя бы землю.
До гроба не сулить, но дать хотя бы миг.

Гуманней не твердить «люблю…», когда ты любишь.
Как тяжело потом из этих самых уст
услышать звук пустой, вранье, насмешку, грубость,
и ложно полный мир предстанет ложно пуст.

Не надо обещать… Любовь — неисполнимость.
Зачем же под обман вести, как под венец?
Виденье хорошо, пока не испарилось.
Гуманней не любить, когда потом — конец.

Скулит наш бедный пес до умопомраченья,
то лапой в дверь мою, то в дверь твою скребя.
За то, что разлюбил, я не прошу прощенья.
Прости меня за то, что я любил тебя.

Шурша нарядами атласными,
Крылами белыми шурша,
Ты на плече сидишь, как ласточка, -
Моя пернатая душа.

То говорлива и всевидяща,
То близорука и тиха, -
Меня вовеки не обидишь ты
И огородишь от греха.

Порой не ведая, что станется,
Ты слишком верила судьбе.
Но даже там, где мы расстанемся,
Я не забуду о тебе.

Мне - тишина, тебе - веселие.
Мне - темнота, тебе - лучи.
Но даже наше новоселие
С тобою нас не разлучит.

И только в час, когда на атомы
Истает то, что было мной,
Ты загрустишь, моя пернатая,
Своей печалью неземной.

И, надо мной уже не властная,
И не перечащая мне,
Шурша нарядами атласными,
Взмахнешь крылами в вышине…

Благодарить? – Благодарить.
За боль? – За боль – еще важнее.
Простить обидчика? – Простить.
Он – слаб. И в страхе. Ты – сильнее.
Принять скорбящего? – Принять.
Все его скорби и тревоги.
Поднять упавшего? – Поднять.
Он твой собрат. Один из многих.
Благословить? – Благословить.
И проклинающих? – Их тоже.
Любить жестокий мир? – Любить.
Его спасти
Любовь лишь
может…

Я слышал об одном человеке, избегавшем брак всю жизнь, и когда он умирал в возрасте девяноста лет, кто-то спросил его: — Ты так и не женился, но никогда не говорил почему. Сейчас, стоя на пороге смерти, удовлетвори наше любопытство. Если есть какой-то секрет, хоть сейчас раскрой его, ведь ты умираешь, покидаешь этот мир. Даже если твой секрет узнают, вреда это тебе не причинит. Старик ответил: — Да, я держу один секрет. Не то чтобы я был против брака, но я всегда искал идеальную женщину. Я провел все время в поисках, и так пролетела моя жизнь. — Но неужели на всей огромной планете, населенной миллионами людей, половина из которых — женщины, ты не смог отыскать одну — единственную идеальную женщину? Слеза скатилась по щеке умирающего старика. Он ответил: — Нет, одну я все-таки нашел. Спрашивающий был в полном недоумении. — Тогда что же произошло, почему вы не поженились? Сделав глубокий вдох он минуту промолчал, а потом ответил: — Та женщина искала идеального мужчину.

Меняем прически, духи, телефоны,
наряды, соседей, прописки, районы…
Заводим котов, орхидеи, мужчин,
друзей, эксклюзивные марки машин…

Рожаем идеи, детей и проблемы,
и терпим всю боль, расставанья, измены…
Ждем чуда, погоды и авиарейсы,
глядим в небеса, в уходящие рельсы…

Стараемся выглядеть и вдохновляться,
еще – не стареть, забывать, улыбаться…
Теряем перчатки, воздушность, часы,
становимся старше, мудрей, на весы…

И учимся видеть, готовить, вязать,
жалеть, сострадать, вдохновлять, соблазнять…
Находим записочки и приключения,
скрываем свой возраст, обман, увлечения…

Посуду и книги, еду подкупаем,
в своей нереальности часто витаем,
в сомненьях, бессоннице, самооценке,
и волосы красим в любые оттенки…

А между всем этим мы верим в ЛЮБОВЬ, страдаем, клянём, и… влюбляемся вновь

Листья, как и люди, ещё не готовы сдаться. Они крепко держатся за прошлое, и пусть не в их силах остаться зелёными, клянусь, они до последнего сражаются за место, которое так долго служило им домом.

Не первый раз замечаю на сколько люди пофигистично относятся к всему их окружающему. Они просто проходят мимо, не проявляя какой-либо интерес… Для них ничего не меняется и каждый день это "скомканный лист". Они могут не заметить маленького мальчика, который плачет, потому что потерялся, беременную женщину, которая рассыпала покупки и не может их собрать. Или заметят, но даже не удосужатся помочь. Мне кажется, что таких людей развелось довольно много в наши дни. И при этом они еще жалуются на то, что у них, понимаете ли, жизнь-говно!

Все темы — избиты,

Все фразы — затасканы,

Таланты — зарыты,

Все люди — под масками.

Кто гений — не нужен,

Кто мерзость — востребован,

Кто честен — тот в луже,

Кто умный — расстрелянный.

Мне страшно — до ужаса,

Но скучно — быть серостью,

Быть может — я нужен,

Но нету — уверенности.