история не терпит сослагательного наклонения

tanyakuleshova:

meet-sunsets:

lawrence:

toxicvalentine:

hot-mess:

эти глаза!
O Боже!
*__*

знакомо?м?

huntington:

blueberrykisses:

raspberryalin:pottergraf:

Ох, какой же ты замечательный, Том.

From the Rough, осень 2011

В мире полно мужчин-натуралов,
которые похожи на маленьких капризных шлюшек.
И так же много геев, которые, говорят тебе
«давай, я понесу это» или «накинь мою куртку».
И ты начинаешь думать:
«Почему же они, черт возьми, любят парней».

Съемки седьмого фильма. Ключевая сцена со Снейпом.
На полу в луже искусственной крови томно раскинулся артист Алан Рикман,
явно довольный тем, что эта сцена последняя, и больше ему Снейпа играть
не придется. А потому склонный пошутить.
Над ним склоняется Редклифф-Поттер. Видно, что ему очень скучно.
Рикман, простирая к нему дрожащую длань:
- Люк, сын мой. Позволь мне взглянуть на тебя своими глазами... (из звёздных войн)
Редклифф прыскает.
- Камера, стоп! Алан, будьте серьезнее. Это уже десятый дубль.
Рикман кивает, делает скорбное выражение лица.
Редклиффу срочно подправляют грим и наводят глицериновые слезы.
- Мотор!
Рикман, трагическим шепотом:
- Если будет мальчик, назови его, как меня…
Редклифф ржет в голос.
- Камера, стоп!!! Алан, умоляю, ну мы же договаривались!
- Все-все, больше не буду.
Съемочная группа занимает свои места, осветители включают приборы, режиссер командует «Мотор!».
- Я умираю, Гарри, я ухожу навсегда … Единственное…. - Снейп хитро
ухмыляется и подмигивает Поттеру. - Единственное, что может спасти
смертельно раненого зельедела – это глоток бензина!!! "

Вчера от меня ушла Лиза.

Не обнаружив ее на привычном месте я не мог найти места себе.
Метался, рвал волосы.
Хотел напиться, сочинить мерзкие стихи, перебирал в голове все что могло послужить причиной, хотел догнать.
Но ничего этого сделать так и не успел.

От меня ушла Лиза..
Как выяснилось через пол часа- она ушла за хлебом.
Сегодня я принес в наш дом 8 батонов,3 каравана,9 пончиков,4 кирпичика, половинку черного, пряников 3 кило…
Лиза, не уходи больше.

Да и куда ей идти? сидит и ест.

И мне ничего, блин, не надо лишь бы Эштон Качер, Ченнинг Татум, Пол Уэсли, Джаред Лето, Джерард Уэй, Шеннон Лето, Фрэнк Айеро, Йен Сомелхолдер, Генри Кэвелл ходили голые рядом

чудесный вечер!

посидели не большой компанией в 5 человеек!давно не виделись, скучала по всем!

вроде банальненько так, просто кафешка, просто пицца и суши.зато с душой!с разговорами на общие темы, воспоминания и планы на будущее:3

люблю я вас, не смотря ни на что:*

В московском метро возникает следующая ситуация: сидит мамаша с ребенком, возле них стоит девушка вся из себя, в длинной белой шубе, рядом с ней стоит панк неопрятного вида, жуёт жвачку, слушает плеер.

Ребенок изо всех сих старается испачкать подошвой своих ботиночек шубу этой девушки, она старается отодвинуться, но из-за давки не может. Тогда она вежливо говорит мамаше, чтобы она приструнила своего малыша, т.к. шуба пачкается. Мамаша раскрывает рот и начинает вопить о том, что до 5 лет не воспитывают, нужно беречь нервы ребенка и чтобы эта девушка заткнулась сама. В это время вся публика в вагоне внимательно наблюдает за происходящим.

Тогда стоящий рядом с девушкой панкообразного вида парень снимает с ушей плеер, вынимает изо рта жвачку и аккуратно впечатывает её на лоб орущей мамаши. В вагоне – гробовая тишина. И наглый, очень нелюбезный голос парня:

— Меня вот тоже до 5 лет не воспитывали.

Респект тебе, панк-мэн! :D

о даа;DD

Для многих работа – это необходимость. Для иных – радость. Для нее она была наказанием… Конечно, никто ее не наказывал, но именно так она рассматривала свои обязанности… Ежедневные утомительные, скучные и однообразные обязанности…
Но ведь ангелы не выбирают себе занятие… И ничегошеньки она не могла изменить… Так и собирала с утра до вечера осколки разбитых сердец по всему свету…
Вечером она возвращалась и, строго по описи, передавала их на реставрацию. В мастерской Вера, Надежда и Любовь собирали сердца по малюсеньким кусочкам… Надежда подбирала осколки друг к другу, Вера складывала их вместе, а затем происходило настоящее таинство – Любовь своим дыханием оживляла его и заставляла трепетать… Ну почему бы ей не работать в этой мастерской, где ежедневно творятся такие чудеса? Однажды она спросила у Счастья, почему оно никогда не переступает порог реставрационной мастерской. Счастье фыркнуло в ответ: «Счастье и разбитое сердце? Какая нелепость!» Она чувствовала себя такой неприкаянной теми ночами, когда из сотен собранных ею кусочков, забившиеся сердца наполняли своим стуком всю небесную лабораторию.

Но очень много осколков не складывались в сердца… То, что можно было соединить – складывали и хранили в архиве… Там стояло множество баночек, шкатулочек, коробочек…
Где-то не хватало всего одного кусочка, а где-то лежал всего один маленький осколок… Десятки разбитых, и не собранных сердец ждали там, на полках… Ждали, что когда-то она найдет недостающие кусочки… И Любовь вдохнет в них новую жизнь.

Только одно маленькое утешение находила она в своей работе: возможность прилететь хоть на несколько мгновений, и присесть на подоконник к одному удивительному художнику. И посмотреть, как он пишет свои картины… На всех его картинах одна и та же девушка…Небесной красоты…Её черты лица настолько прозрачны, что кажется, ее можно сдуть с холста…

Она прилетела ночью. Неслышно забралась на окно. Он не повернув головы, спросил:
- Это ты? Привет…
- Откуда ты всегда знаешь, что это я?
- Чувствую…
- Люди не могут чувствовать ангелов. Ой, твоя картина почти закончена…
- Я нарисую еще одну…
- И опять эту девушку?
- Да.
- Почему?
- Она унесла с собой кусочек моего сердца…
- Если в твоем сердце не хватает кусочка, ты никогда не сможешь никого полюбить!
- И что об этом знают ангелы, малышка? На что мне любовь? Пусть так, зато я рисую ее… Каждый день… Это мой кусочек сердца в ее руках передает мне образы.
Она вздохнула и неслышно соскользнула с подоконника, растворившись в лунной дорожке, убегающей в ночь…
Выходит, вот почему некоторым сердцам так и не хватает кусочков, как не ищи! Люди сами раздают их налево и направо! Она сердилась. Вся ее работа, ну, или часть работы, совсем не имеет смысла, если тысячи коробочек, шкатулочек и баночек в архиве так никогда не оживут! Как можно так относиться к своему сердцу, к своей жизни!
Она вернулась в лабораторию очень расстроенной. Мимо проходила Любовь.
- Любовь, скажи, ты знаешь, почему некоторые сердца так и не собираются целиком?
- Конечно милая, но ты мала, и тебе совсем не надо об этом думать.
- Нет, расскажи мне.
- Это осколки от сердец, которые продолжают жить в груди людей. Они не могут любить, но они живы…
- А если мы их вернем на Землю?
- Ты что! Не смей даже думать об этом! Они-то, конечно, по стуку рано или поздно сами найдут свои сердца, но, во-первых, неизвестно, сможет ли такое сердце само, без моей помощи, полюбить вновь, во-вторых, эти сердца остаются в счастливом неведении, что любимые ими когда-то люди выкинули их частички, как ненужный сор, и они могут совсем остановиться, когда узнают про это. И третье, самое основное: того, кто это сделает, ждет страшная кара… Его низвергнут, потому что на такие действия необходимо получить предварительное разрешение. Поэтому никогда, ты слышишь, никогда не вздумай вынести из хранилища хоть один малюсенький осколочек сердца.

Следующей ночью она вновь оказалась на подоконнике, и после следующей тоже. Только света в комнате не было. Одинокий мольберт представлял на обозрение прекрасное одухотворенное лицо… Ангелы ведь видят и в темноте… Она села на подоконник.

- Привет! Я ждал тебя.
- Ой, ты здесь? Почему темно в комнате? Почему ты больше не пишешь?
- Я перестал ее видеть. Совсем.
- Ты сидишь в темноте…
- Я ждал тебя. Ты была права. Она просто выбросила часть моего сердца, не надо было этого делать.
- Тебе больно?
- Нет, мне грустно.
Они помолчали. И вдруг он сказал: «Ты похожа на нее». И отвернулся к стене.
Ей совсем не хотелось быть похожей на женщину, так безжалостно бросившую любящий кусочек сердца. Ей совсем не хотелось быть даже просто похожей на женщину… Или хотелось?
В лаборатории было тихо. И баночки, шкатулочки, коробочки открывались с гулким стуком. Она вытряхивала их содержимое прямо вниз, за Землю, не разбираясь, один там кусочек или несколько… Жгучие слезы текли по ее щекам, но ведь ангелы не умеют плакать…
«И эта тоже… Как и все остальные, - подумал Бог печально, – Может быть, надо ставить на эту работу не ангела?»
Разверзшиеся небеса зябко поежились, когда перья ее белоснежных крыльев посыпались на землю первым снегом…
Звонок прозвучал в квартире, как выстрел. Гулкие, приближающиеся шаги рассеивали искорки страха.
- Привет! Я ждал тебя.
- Меня?
- Конечно тебя, мой ангел!
- А почему на мольберте чистый холст?
- Потому что теперь мы будем рисовать на нем вместе. Нашу новую жизнь.
- Ты разве знал, что я приду?
- Конечно, знал… И я принял тебя даже без этого кусочка моего сердца, который ты держишь в руках.
- Я люблю тебя.
А говорят, что любви учатся долгие годы… Нет, ей можно научиться за одно мгновение. За один стук сердца. Особенно, если его кусочек у тебя в ладошках.