Вы работали два года в организации «Международная амнистия».
JK: Да, в самом деле, я была помощником по исследованиям. Нарушения прав человека в франкоязычной части Африки. Это делало меня исключительно интересным собеседником на вечеринках. Я знала все о политической ситуации в Того и Буркина Фасо.
E: И по-прежнему знаете.
JK: Нет, уже нет.
E: Но это отражается в ваших книгах: Гермиона и права эльфов. Тема гражданских прав поднимается в «Огненном кубке».
JK: Да-да, верно.
E: Это действительно большая тема.
JK: Да, в какой-то мере это был автобиографический эпизод. И я, и моя сестра, мы относились к таким подросткам. (С драматической нотой в голосе). Мы были из разряда «Только я по-настоящему ощущаю несправедливость в этом мире. Никто больше этого не понимает» Я думаю, что многие подростки проходят через это.
E: В Великобритании это называется «За права» или что-то в этом роде.
JK: Совершено верно. Писать об этом было весело, потому что Гермиона, преисполненная благих намерений, ведет себя исключительно самонадеянно. Я целиком и полностью на ее стороне, когда она через это проходит. Она развивает свое политическое самосознание. Душою я с ней. Но разум постепенно начинает подсказывать мне, что фактически она встает на пути у тех, кому пытается помочь. Она оскорбляет их. Она не ощущает их…
E: Она как бы нисходит до бесправных эльфов.
JK: Ей кажется все это таким легким. Как я уже говорила, это часть процесса взросления, приходиться осознать, что у тебя нет такой власти, как тебе кажется, и смириться с этим. Затем ты понимаешь, что изменение чего-либо — это тяжкий труд, требующий много времени. Гермиона призывает их устроить восстание, а оказывается, что действительность сильно отличается от того, что она себе представляет. Об этом было весело писать.
E: И вы сейчас сами занимаетесь решением этих вопросов, которые имеют для вас такое значение. Я имею в виду расовые отношения и гражданские.
JK: Вы знаете, дети интересуются такими вопросами. Это не просто мое мнение. Им действительно интересно.
E: Так значит, мы чрезмерно защищаем наших детей от этих проблем. Потому что безусловно в Северной Америке многие считают, что мы должны беречь наших детей от…
JK: Мое последнее посещение Америки пришлось на Хэллоуин. И я была потрясена, когда по телевизору в отеле… видите ли, моя дочь была в номере, и в трех передачах подряд говорилось о том, «как мы должны убедить наших детей не боятся Хэллоуина». Три подряд. Эти дневные ток-шоу. Ну да, убедитесь, что они видят, как идет подготовка к празднику, чтобы они поняли, что все это не всамделишное. Объясните им, что «это только для развлечения». А я сижу и думаю, вы пытаетесь защитить детей от их собственного воображения, а это просто невозможно. Именно так вы и нервируете испуганных детей, с моей точки зрения. Вы пугаете их, говоря: «Это совсем не страшно. Бояться нечего». Дети пугаются, и им приходится с этим жить. Вы не можете убедить их не бояться. Счастливый ребенок — это не тот, который никогда не боялся или которому не разрешалось бояться.
E: Страх полезен для здоровья?
JK: Да, он полезен для здоровья. Он необходим для выживания. Какая судьба ждет ребенка, который был настолько защищен до такого возраста… Я имею в виду, как может ребенок дожить до 14 лет ни разу не испугавшись, но если предположить, что такое возможно? Когда он впервые испытает страх, его психика будет нарушена. Это нужно осознавать.
E: Тогда от чего следует защищать детей?
JK: Мы пытаемся защищать их от своих собственных страхов, и это неправильно. Это не принесет ничего хорошего.
E: А от чего мы должны их защищать?
JK: Очевидно, что мы должны защищать их от физической опасности. Это совершенно естественный инстинкт. Так и я веду себя с дочерью. Если моя дочь прочитала страшную книгу или посмотрела страшный фильм, я составлю ей компанию и обсужу с ней это. Но не поймите меня неправильно. Есть вещи, о которых я бы не хотела, чтобы моя семилетняя дочь узнала преждевременно. Например, откровенные сексуальные сцены. Она слишком мала для этого. Это все равно что дать ребенку заряженный пистолет и сказать: «На, поиграй». Это совсем другое дело. Я хочу сказать, что секс мы можем обсуждать, но я против того, чтобы она смотрела определенные фильмы. Я не хочу, чтобы она смотрела фильмы, где кого-то то и дело убивают. Нет, ни в коем случае. Но когда речь заходит о…
E: Однако достаточно сложно установить границу, правда? Кто-то прочитает вашу книгу и скажет: «А там ведь кого-то убили»…
JK: Люди постоянно умирают, но переживаете ли вы, когда они умирают? Ощущаете ли, какое это зло — отнять чью-то жизнь? Да, я считаю, что в моей книге вы это чувствуете. Я думаю, вы видите, насколько это ужасно. Я отношусь с безграничным уважением к человеческой жизни. Я не думаю, что в моих книгах вы можете прочитать о чьей-то смерти и сказать: «Что ж, этого больше нет, идем дальше». Совсем нет. По-моему, вполне очевидно, на чьей стороне мои симпатии. Я пишу о злодее, для которого человеческая жизнь не представляет никакой ценности. Все, что нужно, это нажать курок. И все. Конец. Это ужасно. Это очень страшная вещь, но вы правы, я знаю, где провести черту. Кто-то предпочел бы провести черту в другом месте, кто-то может со мной не согласиться.
E: Но не должно ли быть у писателя чувства моральной ответственности?
JK: Когда речь заходит о написании книг, я действую в соответствии с другими правилами. Я пишу так, как хочу писать. Сейчас, во время нашей беседы, я должна анализировать эти правила, но когда я принимаюсь за работу, я не говорю себе: «Вот здесь я проведу черту, вот та мораль, которую я должна показать детям». Мне это и в голову не приходит. Я пишу о том, о чем хочу.
E: Но история должна быть написана.
JK: Именно. Я пишу то, что мне хочется выразить.
E: Это непросто, правда? Ведь история может потребовать, чтобы вы бросили вызов тому, что имеет для вас большое значение. Люди задавали вопросы: «Итак, Гарри смотрел в лицо смерти, Гарри сирота. Теперь он вырос, какие еще вызовы бросит ему судьба? Вызовы, связанные с половыми вопросами? Герои книг уже влюблялись. Что еще? Зайдет ли речь о наркотиках? То, что затрагивает многих подростков: употребление наркотиков, беременность несовершеннолетних.
JK: Наркотики, беременность, надо ли обсуждать такие вопросы в детской литературе? Да, безусловно. Есть очень мало тем, которые не стоит затрагивать в детских книгах. Я таких тем вообще не знаю, если, конечно, правильно их подать. Однако вряд ли это впишется в книгу о Гарри Поттере, если Гермиона забеременеет в 13 лет. Нет. Потому что это не такие книги. Откровенно говоря, Гарри, Рону и Гермионе и так хватает проблем, чтобы связываться с запрещенными законом веществами. Им есть чем заняться.
E: О вас говорили, что вы поощряете колдунов и экстрасенсов…
JK: Нет, это не так.
E: А еще говорили, что вы выступаете за школы-интернаты. Это правда?
JK: Я уже говорила об этом. Я не являюсь поборником ни тех, ни других.
E: Вы бы не отправили своего ребенка в школу-интернат?
JK: Нет, ни за что. Есть обстоятельства, при которых я могу понять, почему семья отправляет ребенка в школу-интернат. Но я бы этого никогда не сделала. Я бы ее туда ни за что не отпустила. Я хочу держать ее дома как можно дольше.
E: В ваших книгах есть те, кого вы больше всего высмеиваете, отрицательные герои, Малфои, они являются расистами по отношению к грязнокровкам. Справедливо ли будет заметить, что это неоконсерваторы или тэтчеристы? (JK кивает.) Вы действительно поднимаете здесь политический вопрос?
JK: Я думаю, что вы полностью поймете в этой книге… Что касается Волдеморта, я не хотела создавать некоего законченного злодея, на которого надевают черную шляпу и говорят: «А теперь пристрели его, это плохой парень».
E: Так же Дурсли — это классические отрицательные герои?
JK: И да, и нет. В Великобритании можно встретить Дурслей. Я едва ли преувеличила, описывая их. Что касается Волдеморта, то во второй книге, в «Тайной комнате», он именно такой, как я говорила раньше. Он выбирает то, что считает у себя дефектом, т.е. загрязненность своей крови, и переносит на других. Это как Гитлер и идея арийцев, которой он сам абсолютно не соответствовал. Так поступает и Волдеморт. За собственную неполноценность он мстит другим людям и пытается изничтожить в них то, что ненавидит в самом себе.