двадцать пятая минута фильма, а я уже узнаю себя в главной героине -
она рисует портреты маслом и плотно сидит на героине.
на фоне сигаретного дыма рваная музыка кажется искусством, его осью -
она щелкает пальцами, бесцельно смотрит в камеру. Её все бросили.
а что такое осознание своей ненужности? это когда сквозь тебя проходит мировой сигнал,
когда ты лакмусовая бумажка, мост, незапыленное пространство,
когда любой заходит, топчет, просит сахар, соль или крахмал,
когда ты в одиночку справляешься с мирским остервенелым хамством,
когда у пистолета - пуля, у фотографии - рамка, у каждой Наташи - бал,
когда у каждого священника есть своя собственная паства,
а у тебя нет ни алиби, ни друга и шанс на него ничтожно мал,
сиди и рисуй картины - стол, скатерть, цветы и яства.
у тебя есть лишь страшные, простые мысли о времени.
о том, как оно уходит, не предупредив,
о том, как бы разложить перед людьми чувства, как на ярмарке,
да продавать за гроши, никого не обидев и не обделив.
распрощаться со всем - разошлось бы заваркой на дне стакана,
растаяло бы, спало бы, расползлось бы как шов на ране -
режиссер хочет, чтобы она плакала, пила и одевалась в черно-серой гамме.
чтобы глаза были наполнены безысходностью; таланты, пороки -
ничего не важно для неё, него и тех, кому всё это принадлежало.
и если всю жизнь они будут одиноки,
мы узнаем в них себя, пожалуй.