Они, о себе и о разном.
Джордж, в лондонском баре случайному собутыльнику.
Этот мир родил меня в муках, выкашлял с черным кровяным сгустком из легких, вывернул наизнанку и оставил на обочине дороги, голенького, в разводах от гладких и красных его внутренностей. Я, кажется, пытался глотать воздух; я, кажется, и кричать пытался - но захлебывался слюной и в собственных выделениях корчился, и комки душной серой пыли меня облепляли, как саван.
Я не начал жить тогда, я не начал жить сейчас, я жил полтора года до того, как сделать ошибку, я жил и не верил, что жизнь эта у меня есть. Я помню, как все было ново: резкий, обжигающий гортань вкус спирта, пружинная кровать, провисающая под весом тела, запахи кошачьего ссанья и тушеной капусты, идущие из квартиры соседки, ломота наутро в висках.
Соленые губы Эммы.
Я пытался себя догнать, я высоко подкидывал колени, я мчался по шоссе за ускользающим призраком. Я думал: а, сколько девчонок, найду и получше. Думал: на что мне эта, ни кожи, ни рожи, я брошу, другой подберет, Джон ведь и подобрал, наверное. А потом я уехал, и начал просыпаться от крика потому, что мне снились ее запястья (косточка, косточка, полоска нежной кожи, хрупко все, чуть звенит).
И вот, посмотри на меня. Я живу для себя, я живу собой, я - живу?
Я должен быть счастлив, я лучший в мире кретин, я живу в своей квартире, я работаю, учусь и трахаю по вечерам Джесс. Джесс прикусывает розовую нижнюю, чтобы не застонать, у нее полные бедра и шелковые ноги, а я вижу под собой другую, ну не придурок ли?
Я сейчас думаю: кажется, добежал, догнал, вновь слился с тенью.
Эй, старик, прости. Вот, я тебе деньги оставлю, выпей за меня, хорошо?
И за нее выпей.
Джон - Эмме.
Эй, Эм, а я извращенец. Я сижу и третий час пялюсь на твои ноги. Тонкий трикотажный чулок крепко обхватывает икру, обнимает ее, пеленает, стискивает в объятиях - до интимности близок. Полоса коричневого загара, золотистый пушок.
Эй, Эм, а ты замечала когда-нибудь, как ты улыбаешься? Улыбка - тысяча в мгновение загоревшихся на небе звезд, я истлеваю под их светом, таю, скоро останется лужица липкого пломбира и все; твои выцветшие губы - золотистое желе, к нему нельзя не тянуться, не желать попробовать на вкус, Эм, у меня чертовская сила воли.
Я ведь не принц для тебя, Эм, мотороллер у меня не белый, а забрызганный в грязи, я собирался мыть его сегодня в речке, но засиделся; чай пересладкий, на скуле царапина, но я хороший, я как тот ушастый дворовый пес, погладь меня по загривку, а?
Я закончу колледж, я стану отличным врачом, ты будешь мной гордится, ты будешь потягивать кофе из чашек тонкого фарфора, что моя мать подарит на нашу свадьбу, только посмотри на меня своими невозможными глазами, ну пожалуйста, посмотри.
Я просто хороший парень, я звезд с неба не хватаю, не стремлюсь к этому и сам не звезда, я не знаю что со мной творится, я весь исхожу невыносимой этой нежностью, я только дотронусь до твоей ладони, я…
Прости.
Эмма - матери.
Мам, зачем я тебе, а? Мам, зачем я всем вам, я же не прибор какой-то, я же не универсальна, я же, наконец, устаю. Я не могу всех любить, мне сердца не хватает, у меня наполняемость низкая, мам.
Мама, мамочка, мама. Мамочка, ты только не нервничай, ты только дыши пожалуйста, а? Ты меня, наверно, не слышишь. Ты меня редко слушаешь, а слышишь еще реже, а в коме и вовсе нет, да?
Тут, знаешь, прибегал Пол, приносил цветы, конфеты, шампанское, а я на него накричала и из палаты выгнала. Я ему кричу: ты что, на праздник пришел? Я его пинком, а он упирается, говорит, что надо нам дружить, лопочет что-то про наследство, а я не выдержала и на него с кулаками. Нас медсестры разнимали, как в детстве, знаешь.
Мама, я сейчас только тебя любить буду. Мам, посмотри, я держу тебя за руку; я за руку тебя не держала с тех пор, как ты порвала мои рисунки, потому что я отшлепала Пола, мам, мама, мам. Мамочка, ну пожалуйста, ну прости меня, ну очнись, я знаю, я виновата очень, я не была рядом, я уехала от вас в семнадцать, я рассказала отцу, что ты меня бьешь, я показала ему синяки на ребрах и животе, ну я же не знала, что он так расстроится. Ну мамочка, ну дыши, ты не можешь меня бросить сейчас.
Мам, ты слышишь - только тебя любить буду, только. Все, как ты хочешь, сделаю. Может, позвать Джона? Он здесь, он, знаешь, под дверью меня ждет, переживает очень.
Все, как ты хочешь. Буду, как ты говорила: сильной и никогда не плакать. Никогда, никогда не плакать…
Черт.