Жил на свете художник, который имел дар видеть и запечатлевать прекрасное.
Его умение увидеть Красоту — удивляло людей! Люди, которые жили рядом, смотрели на то же — и не замечали, что это — прекрасно!… До тех пор они этого не замечали, пока не превращал художник то, что видели и он, и они, — в совершенную картину!
Художник был великим Мастером Красоты. Он прикасался взглядом души к тому, что видел, — и изображал прекрасный миг Вечного Бытия на своих полотнах. И тогда — происходило чудо: не заметная прежде Красота — становилась явной для каждого, кто смотрел на картину художника!
* * *
Однажды он взялся за портрет худенькой и неприметной девушки, которую прежде никто не считал красивой. И сама она тоже стеснялась своей тонкости и нежности, своего хрупкого стана — и всегда опускала в смущении глаза…
“Столь некрасива, худа… — а ты её рисовать задумал!…” — художнику говорили люди.
Но художник не слушал тех, кто так говорили, — и рисовал. И тонкость, и грация, и нежный овал лица, и глубина чуть-чуть смущённых глаз — вдруг ожили на полотне, прекрасный облик создав.
И девушка смотрела, чуть дыша: “Не может быть, что это я… Тáк хороша картина!…”
“Я — только зеркало! — с улыбкою художник отвечал. — Тебе я красоту души твою всего лишь показал!
Теперь — живи, её от мира не тая!
Ты — как душа — подобна красоте зари! И нежностью твоей любви — ты всё, что видишь, озари!”
* * *
И женщину он старую увидел — и портрет её стал рисовать. И удивлялись люди: что в такой старухе он нашёл?
А художник — он каждую морщинку на руках её — как летопись писал. И были в летописях тех слова о жизни долгой и не простой, о доброте и о любви, о детях, вскормленных душевною заботой, о внуках, мудростью питаемых глубокой… И засияли лучики из глаз — в них свет струился — к тем людям, которые вокруг сейчас, и к тем, что ныне вдалеке… Их свет подобен был реке, которая имеет свой исток в сердечной доброте.
И на портрете том — любовь, и мудрость, и покой — вещали людям о жизни доброй, о душе большой! И — в восхищеньи — замирало множество людей перед картиной той! И видели они суть жизни, что прожита не зря. И обнимала их любовь души прекрасной — как нежная вечерняя заря…
Художник так всё то отобразил — что в почтеньи перед старой женщиной склонились люди…
* * *
Потом художник танцора рисовал. И в миге том, что он изображал, слились и танец, и танцор. И взмах руки, и музыка, и взор — теперь звучат на полотне! И тот, кто смотрит, — может пережить душой эмоции вдвойне: как тот, кто созерцает полотно, или как тот, кто — в танце — Богу гимн Любви поёт!
* * *
И рисовал художник капельку росы на тоненькой травинке.
Всего лишь… капелька воды на солнышке блестит. Но эта капля будто говорит: “Я —капелька в безбрежности Любви! И отразилась солнца красота — во мне! И словно в зеркальце моей любви — теперь сияют мир и красота Земли!”
* * *
И кистию своею художник ещё одно мгновенье в Вечном Бытии запечатлел:
Над морем — солнце вскинуло свои лучи! И — отразилось в облаках!… И птиц полёт — издалека в родимый край!… И берег моря с золотым песком!… Слились на полотне одном — творения Творца и человека! Открылась Вечность — в едином миге Красоты! И дýши освещал восходом солнечным — Безбрежный Света Бога Океан! И проявились в величии сей Красоты — Создателя её Незримые Черты!
* * *
Волшебным взглядом — художник тот был наделён: ведь за Творением — Творца всей Красоты способен видеть он!
И может людям он дарить — уменье видеть и любить!