Часть первая
Вечер. Хруст открываемого конверта.
Хруст открываемого конверта. Шелест бумаги.
Отсутствие в воздухе влаги—
Май неожиданно выдался душным и жарким.
На всю гостиную Фицжеральд плюс Армстронг,
Их бесконечное Summer Time.
«…Многоуважаемая миссис N.
Вашу дочь вчера видели с джентльменом
Лет сорока – сорока пяти.
Он целовал её в губы и прижимал к груди,
Целый вечер—с шести и до девяти—
Пил с ней вино, показывал ей альбомы Дега;
Все пришли к единодушному выводу,
Что она ему, кажется, дорога…»
Бумага скомкана [порвана/ сожжена],
Что-то сломалось: единожды и навсегда.
Но послезавтра наступит среда,
Придёт второе письмо.
«…Мамочка, я не встречала таких, как он.
Невозмутим, нежен со мной, умён.
Мам, он до дрожи в меня влюблён,
Он говорит мне такие слова, что страшно,
А я…Я обещала ему, что с башни
Брошусь, если он вздумает бросить меня.
С тех пор он боится этого, как огня.
У него, представляешь, в колонках то Моцарт, то Сид,
У него глаза чёрные, как антрацит,
У меня от него под сердцем и в животе болит,
Он обещал мне, что летом поедем на Крит,
А, может быть, на Сицилию.
Он говорит мне, что я невозможно красива…»
«…миссис N, ваша дочь неприлично красива,
Ваша дочь дьявольски недоступна.
Но она неожиданно повзрослела и начинает играть по-крупному.
Он уважаем, он баснословно богат,
Ни разу не был женат и ни разу— рогат,
И, знаете, я буду очень рад,
Если он не возьмёт вашу дочь в жёны.
Ваша дочь—цветок еще не проросший,
А из его любовниц, скоропостижно брошенных,
Можно составить приличнейший каталог.
Да, он для многих и царь, и бог,
Но, знаете, миссис, на самом деле,
Он неприятнее и страшнее,
Чем ваша милая доченька пишет вам.
Сделайте всё, чтобы он не повёл её в храм…»
«…Мамочка, в Лондоне дождь и безмерно скучно,
Мы же— как попугайчики-неразлучники,
Везде вместе и ходим всегда за ручку.
Мам, он действительно самый лучший.»
Часть вторая
Осень перелистала Дюма и Шварца,
Остаётся только вином согреваться,
Письма становятся длинными, быстро старятся,
Быстро сменяют друг друга, как кадры фильма.
…Осень смотрит Феллини…
«…миссис N, все новости и прогнозы
Обещают порывы ветра, шторма и грозы,
Он ей не дарит роз, не целует в нос,
Может, поссорились, может быть, и всерьёз,
Я напишу, как только их общий невроз
Перерастёт в нечто более адекватное…»
«…Мам, я иду по улице—ноги ватные—
Он не любит меня, по-моему, так, как раньше,
Да, я всё понимаю, он много старше,
Он мудрее, ему со мной тяжело,
Только, мама, я сдохну, мне внутренности свело,
Он делает вид, что он со мной не знаком,
А если знаком, то шапочно – мельком — косвенно,
Он собрал чемодан и уехал в Бостон,
Я же брожу по Нью-Йорку сама не своя,
Мне казалось, что между нами почти семья,
Ты понимаешь, сломалось в одну секунду
То, что я строила полгода;
Здесь отвратительная погода,
Мерзкие люди и все эти небоскрёбы…
Я прихожу в гостиницу, в номере стрёмно:
Всё чужое, напыщенное, больное,
Знаешь, такое…стерильное – неживое,
С запахом освежителя воздуха и крахмала…
Я прихожу в гостиницу, я запираю дверь…
Я никогда не стоила так мало,
Как без него теперь…»
«…Миссис, он настоящий зверь,
Вы уж поверьте доводам очевидца.
Я говорю его имя – меняются лица
Моих собеседников и собеседниц,
Его не любит никто, кроме вашей прелестницы…»
«…Мам, я его видела: ждал на лестнице,
Чуть ли не на коленях меня умолял
Вернуться к нему…к Рождеству, мол, поженимся,
Мам, я не верю ему, но до слёз люблю…
Он такой…летний сейчас: назло ноябрю,
Я стопроцентно имею какое-то отношение
К его ребру…
…мы переезжаем к тебе поближе,
Он купил квартиру в центре Парижа,
Мам, представляешь, как романтично,
Как идеально всё, как престижно…
Я ведь, знаешь, уже предвижу,
Как мы поженимся в декабре,
Я девичник хочу в кабаре—в Moulin Rouge—
Ты, наверное, слышала…
Он скоро придёт, мы пойдём на крышу
(Мы же живём на последнем, у нас есть выход),
Мам, я люблю его очень тихо:
Так, чтобы не спугнуть…»
«…Миссис N, не хватайтесь за грудь
И не волнуйтесь напрасно:
Только, я думаю, следует упомянуть:
Богатые люди бывают опасны.
Буквально недавно дошёл слух,
Что ваш будущий зять—«единственный и прекрасный»
Легко расправляется с неугодными,
А мера зависит от настроения и погоды…
Наверное, сказывается характер и годы:
Жесток, капризен, готов на всё
Во имя своих интересов…»
«…Мам, подскажи мне лекарство от стресса…»
Часть третья
Рождество рухнуло первым снегом,
Так бывает в этих широтах.
Вот сейчас бы всплакнуть, утонуть в остротах,
Вынырнуть, а на дворе— весна.
В этой квартире (пятый этаж с балконом)
Всё обусловлено джазом на все времена.
Письма приходят почти регулярно,
С глаз опадает белая пелена.
«…Мама, здравствуй, у меня всё нормально.
Не одинока, не бедствую, не больна.
Периодически, может, и вою волком,
И даже луна уже, знаешь ли, не нужна…
Да, раньше я говорила:
Я люблю тебя, человек, я буду с тобой нежна,
Теперь говорю: никогда не верь мне.
Да, я люблю тебя, но какого рожна
Ты отныне по умолчанию первый
В моём реестре избранных горожан
Всех городов этой богом забытой вселенной?
Да, с любовью бороться— не благодарное дело,
Но, когда человек становится солнцем,
Разве второй может стать системой?
Разве он может вместить в себя
Все агрегатные состояния,
Все пространства и времена,
Все аргументации и дилеммы
Того—отныне-и-присно-первого?!
Вот в этом и заключаются все проблемы…