я не знаю, сколько можно уже глазами носить тоску, иногда кажется, что возьму и не выдержу - врежу ресницами в лицо воздуху, которым ты дышишь, и разобьюсь, обниму не твои плечи и разрыдаюсь под бит и гликодин… мягко - мягко стелет петроградка. я погладила бы каждую твою венку - но потом же полжизни расцарапывать себе сказками рот под орущий телевизор, целовать и целовать голый дым, не чувствуя губ. зачем? и уже давно не стихи, а просто раздетые до стона голосовые связки. это не город - это постель, знаете, это витрина-выставка ласки, и так больно исчезает подо льдом река, подо льдом ярко плещется виски. сколько здесь всего начиналось, сколько билось, сжималось - столько не выкричит самая жёсткая музыка. такой горб горя. и не стихи, и не город, и не жизнь, а одни колени твои хрупкие, я вся - колени твои, джинсы спущенные, бросаются в ветер волосы, подол в пол, слабо и последне вздрагивает пульс, будто всхлипывает, а раньше звенел мобильником, разливался соловьем, ты помнишь, помнишь? и кто бы только выслушал мои мп3 внутри и запачканный белый пластырь, и что будни хуже тупого лезвия, оборванного нерва, процарапанной доски. пьешь дни, как просроченные лекарства, а к двадцати привыкаешь, что каждое чувство называется "не кричи".и нежность падает кирпичами, и я одна, так безнадежно одна, всем телом повторяя - нет, нет, не твои черты - а помятую одежду, синий рисунок простыни, и как было просто терпеть эти балконы мимо. и нарочно больнее, и комнаты, полные людьми, и полная грудь ада. я выдержу, я-то сильная, но вот централка на правой руке…люди бегут, айподы задыхаются, зубная паста в раковине становится красной, разъезжаются веки снежные, метро пытается не дрожать, но надрывно плачет скрипка в переходе - и сердце не выдерживает больше. я стою в этих каменных стенах и чуть не вою, я не была ни первою, ни второю, но пока я спала, ты обнимал меня за колени. и какие там, к черту, квартиры в центре питера, какие там поршкойены и ландеры, зачем мне эти дорогие красивые тряпки, чье-то полумертвое: я скучаю. "я видел вдалеке дельфинов" - и полный зал, и полные слез глаза, как дебильные, в губы три слова вложены: спасская. ты. отчаянье.