Птицы — извечные враги мертвецов, крылатые антитезы философии подземного существования. От самого истока времён. Вороны, вооружённые обсидиановым клювом и почти человеческим разумом. И племя прочих крылатых терзателей: синицы, голуби, соловьи, зяблики, ласточки.

Если позволить себе немного фантазии и размышлений, то можно представить банальный сценарий посмертия, который, разумеется, с реальностью не имеет ничего общего. Вот, в густых кладбищенских кустах сирени затаился мертвец. На его пергаментном лице застыли вечной гримасой печаль и стыд за происходящее. Он терпеливо… О, бесконечно терпеливо мертвец выжидает, пока его близкие покончат с ритуальными действиями и оставят подношение усопшему. Уйдут колонны ног, исчезнут влажные от слёз лица, оставив то, что по праву принадлежит умершим и только им.

По головам цветов, по заточенным остротам трав идёт мертвец к своей законной доле. Так крадётся гепард к лани. Так ходят представители примитивных племён на свидание к добыче.

Ворон — это циник, ненавидящий всех эстет, который видит всё. Когда я пытался уйти из жизни, то мой ворон был первым, кто поднял тревогу. Конечно, "мой" — слишком громко сказано и совершенно не соответствует действительности. Он не мой, такой же ничей, как и я сам. Ему не нужен хозяин рядом, мне не нужен рядом никто. Похоже, это нас сдружило и помогает понимать друг друга. Однако, я считаю его таким же человеком, способным мстить, ревновать, обижаться и переживать. И он абсолютно свободен, как свободен не каждый человек. Ворон заводит с мертвецом разговор и вдруг, преобразившись, бьёт его тяжёлым клювом по голове. Он вскрывает посмертный лёд ушедшего и пьёт его помутневшие осенние глаза до самого дна, до последней печали, до крупицы мысли, до жемчужины хрусталика.

И приходят остальные. Безумные кеклики, библейские голуби-фарисеи, соловьи. Обдирая нежный шёлк неба, соловьи глотают сухой хлеб и потом поют тенором вместо дисканта. Роняя перья и разрывая крылья, голодные птицы устраивают настоящую адскую вакханалию.

Затем они все взмывают в небо. Какой парадокс, что право летать получили те, кто так безнаказанно прикасаются к тому, что мертво. Опьянённые произошедшим, птицы глумятся над законами аэродинамики.

Опьянённые птицы страшны даже богам.

Тем не менее, день не вечен и пора звать ворона обратно и отправляться домой. Ехать далеко.