Бесцельно,
безжалостно,
как в кино.
Ты мой Стокгольмский синдром.
Захлопни глаза и зашторь окно,
спали этот чертов дом.

Держи меня в клетке,
корми с руки
и хлестко бей по щекам.
Мы разной породы, а значит - враги,
кто жертва - не знаю сам.

Я был убит трижды.
Я был убит
за сына, за мать и отца.
В простейшем понятии чувства любви,
нет смысла,
нет дна и конца.

Есть жертвенность, ревность,
есть ложь и печаль.
Всё - в банке с наклейкой ''соль''.
Бьешь больно и резко,
хрипишь: отвечай,
как быть без тебя?
(с тобой?)

И были бы мы сильнее чуть-чуть,
тогда бы сумели спастись.
Под пальцами мерно вздымается грудь.
Проснись, мой киднеппер, проснись.

Бесцельно,
безжалостно,
как в кино.
Ты мой Стокгольмский синдром.

И кто-нибудь вызовет
всё равно,
полицию в этот дом.

Ты выстрелишь в голову,
так легко,
ужалит свинцовый шмель.
Я вздрогну от выстрела/холода,
но
я
сделаю шаг
за дверь.

Я выйду на снег,
больной и босой,
приму необъятный мир.
Здесь что-то неладно, не так, не то,
и что-то скрежещет в груди.

''Минутная слабость'' - ответит коп,
- ''у нас есть хороший врач.''

И Аве, Всевышний,
всё
могущий
Бог,
за дверью -
мой мертвый палач.

Но что-то неладно, не так, не то,
и рушится что-то в груди.
Мне хочется в клетку,
зашторить окно,
и есть с самой теплой руки.

Попытка провальна. С другого листа.
Есть жертва, преступник, дом.
Кусай мои губы, считая до ста.
Я твой Стокгольмский синдром.