Саша все никак не выходит из моей головы. Мы увиделись спустя 4 месяца невстреч, алиллуйя! Правда, увиделись на репетиции потому, что будем выступать вместе за факультет. Я очень переживала, как мы будем вести себя. Когда он только пришел, он таким суровым пофигистичным взглядом посмотрел на меня, но потом подошел, сел рядом и сказал с улыбкой: "Виктория, Вы тоже тут танцуете?" Я ответила как можно непринужденнее, что да, на что он сказал, что не видел меня в списках участников. Всю оставшуюся репетицию я вела себя так, будто последнего ноября, такого счастливого и теплого, не было в моей жизни, как и его самого. Потом снова репетиции. На одной из них я, войдя в зал, села рядом с ним, отвернулась, чтобы найти что-то в рюкзаке, как вдруг почувствовала на открытой части своей спины (свитер такой) его ледяную руку. Я слегка вскрикнула: "А-а-ай!" Сказала, что у меня почему-то руки теплые, хоть я и пришла с холодины. Он положил свою ладонь в горизонтальное положение в воздухе и сказал: "Положи свою руку". Я сделала это. Посидели секунд десять так. Блять. Ну что за. Когда мы гуляли, мы всегда держались за руки именно в таком положении.: ( (Потом я ловила его взгляды на себе, отводила глаза временами, временами смотрела на него. Но это не самое интересное.

Дело в том, что очень скоро у меня, возможно, появятся отношения. Не с ним. Жутко грустно и больно, но не с ним. И я на днях, боясь, что я только начну с кем-то встречаться, как захочет вернуться ОН, была полна решимости спросить его, а что, собственно, за нахер произошел тогда. После одной из последних репетиций я шла к остановке, он шел на пять шагов впереди. Я крикнула ему: "Са-а-аш!" И заговорила сначала об одном из преподавателей (напомню, он учится на два курса старше на моем факультете). Вот я так смело решила спросить, да, вот, возьму и спрошу и мне совсем не будет страшно! АГА, конечно. Кажется, где-то внутри меня потрясывало. "Почему ты тогда исчез?" Он замялся:

— Если честно, я сам не знаю.

— В смысле?

— Правда, не знаю. На меня нашла волна огромной грусти, и мне ничего вообще не хотелось.

— Понятно.

— Ты, наверное, на меня в обиде? - спросил.

— Нет, мне все равно, - как можно непринужденнее соврала я. На самом деле, очень больно до сих пор. Разошлись по остановкам.

Это так жутко, неприятно и больно. Я, открыв его для себя тогда, поняла, что депрессии и такие "волны" - для него нормальное состояние. Но мне кажется, что он соврал. Это же так тяжело сказать: "Я потерял к тебе интерес" или "Я понял, что поторопился". Почему такой идеальный человек для моего будущего (я за это очень цепляюсь, у нас с ним общие взгляды на жизнь и цели) вот так вот не для меня родился?

И мне кажется, что если он только пальчиком поманит обратно, я ж побегу. Надо переучиваться, у такой страстно влюбленной когда-то в Онегина Татьяны ведь получилось, а я слабак совсем, что ли? (да)