Ты смотрела, и было видно: до чего ж ты меня не любишь!
Как бессмысленны наши встречи в веренице похожих дней…
И никак тебя не обнимешь, и ничем тебя не разбудишь,
И от этого осознанья все тревоги растут вдвойне.

Ты молчишь. Я не смею тоже завести разговор тяжелый.
Мне все верится, что однажды переменишься ты ко мне.
Боже правый, не будь жестокой: прокричи мне хотя бы слово!
Ты же видишь, как я несчастен в этой замкнутой тишине.

Но ты смотришь и пьешь сухое, и я вижу, как ты пьянеешь,
Как становишься снова нежной, и я это терплю опять.
Мы сидим за столом с тобою: я болею, и ты болеешь.
Только каждый своей болезнью, и вином ее не унять!

И поэтому я сегодня отпускаю тебя из сердца,
Отпускаю тебя из дома — окончательно, навсегда!
Оттого, что нельзя растаять, и, конечно,
нельзя согреться
О глаза, что не видят света, с ледяными кусками
льда.

Ах Астахова