Я ненавижу все твои входящие.
Всех твоих блядей, девочек, деточек, дам.
Всех твоих бывших/будущих/настоящих.
Запомни, никому тебя не отдам!
Возьму своё – ни меньше, ни больше.
С потрохами, мыслями и пороками.
Не удивляйся – ты действительно стОящий.
Нет, здесь очень больно, не трогай! –
Твои 220 пробили по чуть зАжившему
Покорёженному рассвету холодной постели.
А у нас с тобой даже налаживается.
Ещё пара искр – и полетели.
К едрене фене.
Чёрным Greenfield'ом и синим Winston'ом
Укутываешь плечи и вяжешь руки.
Твои арийские – это не выстрел.
Это взрыв.
Меня казнят подруги
За такие параллели, паранойи и парафразы,
За стойкий запах безумия и секса.
У нас с тобой всё будет очень хорошо.
Но не сразу.
С моей подводной лодки никуда не деться.
И ты это знаешь, мой Мальчик-Ветер.
Не в себе, говоришь? Так приведи в чувства.
Ты же это умеешь, а я за себя не в ответе,
Когда ты меня на столе/на полу/на скамейке в парке пустом
Рвёшь на атомы и собираешь заново,
Сжигаешь заживо и душишь шёпотом.
Не смотри на меня так – ничего здесь странного.
У меня безлимитка на этот дурдом.
На страсть.
На ревность.
На ночные секреты.
На ногтями оставленные узоры.
Скоро будет обо мне весь твой дым сигаретный.
Придёшь пронизывающим бора.*
Оставишь капли на моих ресницах.
Привычным движением подомнёшь подушку,
Доказав, что мне это не снится.