Кэролайн, здравствуй.
А знаешь, что у него в глазах?
Представь, что заблудишься в лесу под полночь. Среди деревьев зеленых настолько, что ты не можешь представить. Но все они будут несчастны внутри. Внутри они гниют, саморазрушаются. Подними голову вверх, небо голубое. Глубокое, бездонное, словно океан. Но изрезано оно, красною линиею, и не одною ею. И когда этот час настанет, ах да, тебя о нем оповестят старые городские часы, то ты увидишь, что тени стали исчезать.
Кладбище застилает завеса, крупными клубнями тумана, что с утра не так страшен. Не все на нем мертвы, на ком-то просто поставлен крест, а кто-то ушел, и попал сюда, под звон ворот не щадящих. И вот после этого часа, лишь минутою позднее, выходят искать тех, кто до этого времени не вернулся.
Но тебя никто искать не возжелает. Ты одна.
А вот они все заблудятся среди трех сосен, когда вокруг полно деревьев.
Кто-то найдет. И счастье будет поддельным. Ведь эта молодая леди нашла своего древнего отца, обременяющего семью. Он болен. Но они подделают счастье, из уважения, которого, на самом-то деле, давно нет.
А кто-то не найдет. И уйдет не с чем.
И может быть, как небо, будет страдать. А может быть, просто забудет.
А кто-то продолжит поиски. И будет ходить от сосны к сосне, но не судьба.
Обернись и посмотри в глаза этой старой даме, матери, которая сына не нашла. Посмотри в ее глаза. Сколько в них боли. Как ее взгляд тонет в слезах. Вспомни о своей гленофобии и немедля опусти свои глаза, а лучше закрой, чтобы этого больше не видеть. Но когда ты снова их откроешь, с надеждой теперь уже, то не изменится ничего.
Эта дама заплутала. Но это ей нисколечки не помешает. Она сядет и будет писать, письма стихами, нелюбимой будучи, сыну несуществующему ныне.
Не пытайся, когда очи свои откроешь, то будет тоже, что ты видел секундой, а то второй ранее назад.
Подними в небо взгляд. Оно не плачет, но как ему больно. Красные капли с запахом моря, и частичками космоса падают на землю, но так, чтобы тебя не задеть.
Небо не будет плакать. Небу уже давно уже не больно. Все вокруг бесчувственно прошло мимо него. Впрочем, кому нужны эти слезы, слезы старого, непокладистого неба? Не нужно лжи. Зачастую, мы и сами, по сути всей, не нужны и вовсе, но пока наши тела и открытые души можно эксплуатировать - они это делать и будут. Такова природа и ее серые будни. Вернее, твои серые будни, ведь ты их такими сделала. Ха.
Я немного отошла от главное темы.
Я знаю.
А ему уже н е б о л ь н о.
Колющая боль - это лишнее.
Ведь все равно утром оно закроет это все под маской, цвета спелой сливы. И думаешь, оно проронит хоть слово об этом, хоть кто-то пройдется пальцами по верхушкам елей в этом мирке? Нет.
И только после этого ты поймешь, что у него в глазах.