— Было время, когда я любил людей, но как оказалось, это лишь маски, натянутые на страшные тела.

Думали ли вы когда-то о коже? Почему она такая, а не какая-то другая?

Мне кажется, это лишь оболочка чего-то страшного, что непременно съест тебя, если ты отвернёшься.

Снимет с себя эти временные ограничители, обнимет тебя сзади своими слизкими руками и лизнёт за ухо, чтобы в дальнейшем откусить.

Будет есть тебя постепенно.

Ты будешь чувствовать боль, но ты не сможешь ничего сделать, так как тебя будет оковывать такой страх, что мир вокруг будет лишь декорацией к какому-то фильму, а ты в нём неудачник-каскадёр, который не смог поладить с актёрами.

…Голову он съест последней…

Они смакуют каждую часть твоего тела, будто бы ты для них обычный леденец.

Как это мерзко. Как же это мерзко…

Но кожу твою он не тронет.
Он содрёт её сразу же, как полакомиться твоим ухом.

Дальше будет боль, которая не то чтобы глаза застилает, а доходит до твоей души.

— А что же будет дальше?

- Дальше больше.

Он не сожрёт тебя полностью, оставив от тебя лишь те органы, которые пригодяться для жизни. Ему нет смысла жрать тебя полностью.

И тебе придётся сделать тоже самое. Есть других, чтобы жить. Понимаете?

— Конечно понимаю, Маккортни. Конечно.

Сказал врачь, а затем поднялся и положив руку мне на плечо, мягко кивнул.

— Тебе понравится у нас.

— Я так и буду ходить в рубашке без рук?

— Да, это необходимо.