Нет никого, кто мог бы стать для меня весомей, видеться ярче, глубже, слышаться четче грома. В тебе целый пласт вселенной, время, законы Ома – что теперь с этим делать, как заполнять дыру. Нет никакого «дальше», нет никакого «может» – все, что от нас осталось, жжет, обжигает кожу, катится по ладоням мелкой противной дрожью. Боль остается чистой, хлесткой, до безумья живой. *** Но сколько бы не ломало, и кем б я потом не стала, тебе всегда будет страшно. Мне всегда будет мало. Здесь не о чем говорить, потому что я проиграла.