Я не писала ничего тысячу лет. И с каждым днем, с каждым часом мне становится все труднее и труднее даже продумывать мои несуществующие тексты в голове. Писательство - это привычка, работа, навык. Писательство - это форма бытия, если можно так выразиться. Я же молчу. Не то чтобы я давала какой-то обет молчания или не начинала марать листы в Pages, нет, вовсе нет - просто по определенным причинам все внутреннее, что обычно выражалось в словах, теперь сосредоточено на ином.
Проваливаясь в сон, видя то ли золотых рыбок, то ли лепестки пионов, слышу оглушительно громко The Maccabees. I will love you better, I will love you better, I will… my empty heart - xray, xray, xray… Звук стновился тише, когда он говорил. Что это было? Мои сонные состояния пугают меня своей парализованностью и размытостью. Отсутсвие сна пугает меня своими последствиями.
Тем временем, у меня начался какой-то новый период в жизни. Какой-то важный, необыкновенно особенный. Мне нужно подумать о себе, о магистратуре, о работе, о цвете волос, о помощи и о друзьях. О деле своей жизни. Это так волнительно и прекрасно.
Я должна писать, я должна посвятить себя тому ремеслу, которое приносит удовлетворение и, кажется, порою даже пользу. Для меня открыть белое окошко с клавишами - все равно, что вернуться к себе домой. И я буду пинать себя, честно буду пинать.
See me shifting in my seat
Picks that in a heart beat
My empty head
Sees the tongue get to my cheek
My conscience bleak
My empty heart, heart, heart, heart, heart
My heart, heart, heart, heart
She's got her suspicions
She's got x-ray vision
She sees through me with her
X-ray, x-ray, x-ray, x-ray vision
X-ray, x-ray, x-ray, x-ray vision
And with this power
She can see
Through solid objects
Like you and me