я задёрнул на окнах все шторы — и мы горим,
пропадает в пылающем зареве третий Рим,
и четвёртый, и пятый, и все, что ещё за ним,
разбиваясь о вскрик из высушенной гортани.

ты сдаёшься на милость, лавровый надев венок,
осыпаешься пеплом, тихонько лежишь у ног,
чтоб мгновенье спустя занести надо мной клинок —
ураган мог бы бризом быть, только вряд ли станет.

мы оглохли, но чувствуем грохот из наших вен.
ты вручаешь себя — вышиваю тебе взамен
тёмно-красную гладь на груди, по льняной канве.
твои руки к моим плечам поднялись мостами.

задыхаемся. космос сжимается до горсти,
на измявшихся про́стынях снова сошлись пути —
это стоит того, чтоб ещё раз тебя найти
и в который по счёту раз пригласить на т а н е ц.