I.
Облака
раскрошились
в пух.
воздух с юга ласкает поры.
миллион белоснежных мух
закружил раскалённый город.
в сарафане с зелёным швом
по асфальту шагает лето;
шепчет нежностью: "Я пришло",
шелестя опереньем веток.
задевая его плечом,
я ступаю навстречу солнцу.
я - спустившийся с неба чёлн,
дегустатор людских эмоций.
я - пришелец с седых небес,
межпланетный свободный странник.
и гуляю то там, то здесь
по вселенской большой саванне.
я не молод, не стар, не сед.
/я забыл, что такое возраст/
по карманам клочки комет
и космический чёрный воздух.
вот решил заглянуть сюда -
к муравьям под названьем 'люди' -
прогуляться по городам,
окунуться в кисель из судеб.
и брожу среди сонных толп
неприметным босым скитальцем,
пока солнце целует лоб
и швыряет за во'рот зайцев.
но когда позовёт закат
переливом лиловых песен,
я обязан уйти назад.
небо двери закроет в 'десять'.
*
Облака
раскрошились
в пух
и кружат в пасодобле с ветром.
разрезая собой толпу,
моя тень обгоняет лето.
обнимает зрачками взор
пир деревьев в цветущих зёрнах,
одуванчиков жёлтый зонт,
покрывающий зелень дёрна.
и ласкает меня, как дым,
розоватый июньский воздух.
я - пришелец с небес седых,
путешественник междузвёздный.
я летаю, куда хочу,
ведь свободен. и тем доволен.
мне неведомо пламя чувств:
не любил, не горел от боли.
так встречай же меня, земля!
обливай суетой и смогом.
я впервые в твоих краях,
и побуду я здесь недолго.
поброжу по комочкам ват,
погуляю в спешащих смесях.
и с закатом вернусь назад.
небо двери закроет в 'десять'.
*
Облака
раскрошились
в пух.
расцветают огнями маки.
я увидел её сквозь мух,
белоснежно-седых и мягких.
она шла /как небесный лоск/
в лепестках голубого света,
в платье, сшитом из белых роз,
держась за руку с нежным летом.
город громко жужжаще пел,
заглушая мотив гармоний.
я увидел её в толпе
на безлико-спешащем фоне.
собирая лучи в рюкзак,
с банкой Pepsi в соцветьях пальцев,
она солнце несла в глазах,
рассыпая повсюду зайцев.
я объездил так много мест,
сеть планет оставлял за дверью.
но нигде не встречал чудес,
что могли бы сравниться с нею.
и, собрав гамму слов в букет,
как священник, нашедший паству,
подошёл, пробубнил: "привет".
она мягко шепнула: "здравствуй".
что потом?
а потом тепло.
странный жар где-то в рёбрах слева.
взгляды, смех, многозначность слов
и прогулки в поющих скверах.
электричество между двух
для прохожих сокрытых духов.
город. маки. глаза. и пух…
очень много снежинок пуха.
подливая тепла в бокал,
я рассказывал ей про космос:
Магеллановы Облака,
Андромеды Туманной космы.
а потом, превратившись в взгляд,
мы на крыше, лодыжки свесив,
наблюдали, как тлел закат.
на часах подползало 'десять'…
***
здесь бы взять и закрыть тетрадь -
happy еnd, шёпот титров, точка.
но перо не желает врать.
и рассказ мой ещё не кончен…
II.
Облака
раскрошились
в снег.
воздух с севера лижет поры.
я - обычнейший человек,
ненавидящий этот город.
я топчу каждый день маршрут,
одинаковый будто кома:
дом /в котором меня не ждут/ -
сон - работа - и снова дома.
по карманам ношу печаль,
сигареты, себя кусками.
жду ночами друзей на чай:
одиночество, боль и память.
забываю про млечный путь.
забываю как пахнут звёзды.
и вдыхаю сквозь горечь ртуть,
а не чёрный вселенский воздух.
жизнь смотрю сквозь экран окна,
сидя молча в своём диване -
человек в четырёх стенах,
никакой не планетный странник.
ем глазами тот лунный сыр,
где когда-то бывал так весел.
ненавижу, когда часы
мерзким тиканьем шепчут 'десять'.
*
Облака
раскрошились
в снег
и кружатся в размытом танце.
снова видел её во сне…
снова громко просил остаться.
целовал, как икону, кисть.
обнимал крепдешин коленей.
говорил, что она - вся жизнь,
что ей болен, и нет леченья.
пел Декабрь про тонны льдов,
отражаясь в её глазницах.
я кричал, что уж лучше б сдох,
чем решил в тот июнь влюбиться;
что я космос швырнул за дверь,
поменял вольный свой характер,
лишь бы только остаться с ней,
заменяющей лоск галактик.
а она?
а она ушла.
объяснив это мёртвым чувством -
будто в сердце её зола
/от сгоревшей любви/ и пусто.
говорила: "прости, родной.
ты найдёшь непременно лучше.
будешь счастлив потом,
с другой.
мне пора".
и, воткнув наушник,
растворилась в толпе калек,
обречённых всё время бегать.
город. ветер. спина. и снег…
очень много пушинок снега.
а потом боль разрыва тел
и попытка взлететь на месяц.
спрыгнув с крыши,
я полетел…
но заплакал будильник:
'десять'.
O.n.