Из слез, дистиллированных зрачком, гортань мне омывающих, наружу не пущенных и там, под мозжечком, образовавших ледяную лужу, из ночи, перепачканной трубой, превосходящей мужеский капризнак, из крови, столь испорченной тобой, - и тем верней - я создаю твой призрак, и мне, как псу, не оторвать глаза от перекрестка, где многоголосо остервенело лают тормоза, когда в толпу сбиваются колеса троллейбусов, когда на красный свет бежит твой призрак, страх перед которым присущ скорее глохнущим моторам, чем шоферам. И если это бред, ночной мой бред, тогда - сожми виски. Но тяжкий бред ночной непрерываем будильником, грохочущим трамваем, огромный город рвущим на куски, как белый лист, где сказано "прощай". Но уничтожив адрес на конверте, ты входишь в дом, чьи комнаты лишай забвения стрижет, и мысль о смерти приюта ищет в меркнущем уме на ощупь, как случайный обитатель чужой квартиры пальцами во тьме по стенам шарит в страхе выключатель.