и не будет никаких "видит бог", "забирай что угодно",

ты меня видел пьяной, больной и голой,

я строчила тебе такие письма - Каренина бы воскресла

и еще разочек легла под поезд,

если б прочла.

у меня внутри тебе нестерпимо тесно,

трахаешь, говоришь ли - ужасно тесно,

и ты вырываешься, только я не тресну,

потому что прочна.

ты-то думал, любовь - это что-то такое жалкое,

обязательно с недосказанностью и тоской,

а я говорю, что я нихуя не русалка,

вышедшая из пены морской,

и не надо размазывать чувства, как по тарелке желе.

ты так молод, настолько красив и не мой,

что напои меня, вызывай такси и отправь домой,

но не вздумай меня жалеть.

у меня такое к тебе, что лучше снимай бельё,

но не заглядывай внутрь (внутрь принимай, от чего тащит).

есть в тебе то, на что любая за 20 клюёт,

но мне ты нравишься настоящим -

ну то есть совсем не снаружи.

и от этого действительно хуже.

меня без тебя тянет творить такую муть, такую дурь,

а с тобой стою на балконе - сердце отстукивает ча-ча-ча.

и всё время говорю тебе, что уйду,

что сейчас докурю и совсем уйду,

а ты улыбаешься, говоришь "оденься сначала".

думаю, ну какая же тварь, сколько ещё мне в этом торчать.

добил бы уже, не растягивал только это как жвачку,

вещь я не принцесса - можно и не щадить моих чувств.

как принцесса я только скулю и плачу.

у себя на кухне. когда всё это строчу.

но мы с тобой обойдёмся без песен, стишков, цитат -

ярость прочнее нежности, которая покроется плесенью.

мы оба знаем прекрасно, что я не та,

которой к лицу белое платьице и фата,

фартук, дети и прочая суета -

у нас всё закончится интересней.

я такая романтичная к тебе пришла - вся из одуванчиков и ромашек,

говорила "люблю", говорила "сердце", и что-то ещё там такое,

как девочки, знаешь, которых в душу ещё не ебли.

а теперь мне не страшно.

вообще ничего не страшно.

я теперь действительно всё узнала

о любви.

(с) ананасова