Война- это мир. Свобода- это рабство. Незнание - сила.
В какой-то миг просветления Уинстон осознал, что сам кричит вместе с остальными и яростно лягает в перекладину стула. Ужасным в двухминутке ненависти было не то, что ты должен разыгрывать роль, а то, что ты просто не мог остаться в стороне. Какие-нибудь 30 секунд - и притворяться тебе уже не надо.
Скрывать чувства, владеть лицом, делать то же, что другие, - все это стало инстинктом.
Прошлое умерло, будущее нельзя вобразить.Нет ничего твоего, кроме нескольких кубических сантиметров в черепе.
Будущему или прошлому - времени, когда мысль свободна, люди отличаются друг от друга и живет не в одиночку, времени, где правда есть правда и былое не превращается в небыль.
Трагедия, открылась ему, - достояние старых времен, времен, когд еще существовало личное, существовала любовь и дружба, и люди в семье стояли друг за друга, не нуждаясь для этого в доводах. Сегодня есть страх, ненависть и боль, но нет достоинства чувств, нет ни глубокого, ни сложного горя.
Зная, не знать; верить в свою правдивость, излагая обдуманную ложь; придерживаться одновременно двух противоположных мнений, понимая, что одно исключает другое, и быть убежденным в обоих; отвергать мораль, провозглашая её; полагать, что демократия невозможна и что партия - блюститель демократии; забыть то, что требуется забыть, и снова вызвать в памяти, когда это понадобится, и снова немеленно забыть, и, главное, применять этот процесс к самому процессу - вот в чем тонкость: сознательно преодолевать сознание и при этом не сознавать, что занимаешься самогипнозом. И даже слова "двоемыслие" не поймешь, не прибегнув к двоемыслию.
Нынешний враг всегда воплощал в себе абсолютное зло, а значит, ни в прошлом, ни в будущем соглашение с ним немыслимо.
И где-то, непонятно где, анонимно, существовал руководящий мозг, чертивший политическую линию, в соответствии с которой одну часть прошлого надо было сохранить, другую фальсифицировать, а третью уничтожить без остатка.
Когда изобрели печать, стало легче управлять общественным мнением; радио и кино позволили шагнуть в этом направлении еще дальше. А с развитием телевизионной техники, когда стало возможно вести прием и передачу одним аппаратом, частной жизни пришел конец.
За цивилизацию пришлось платить неравенством.
Свобода- это возможность сказать, что дважды два- четыре. Если дозволено это, все остальное отсюда следует.
Конечно, тело старится, и все для него становится не так, но, если тошно тебе от неудобного, грязного, скудного житья, от нескончаемых зим, заскорузлых носков, вечно неисправных лифтов, от ледяной воды, шершавого мыла, от сигареты, распающейся в пальцах, от странного и мерзкого вкуса пищи, не означает ли это, что такой уклад жизни ненормален?Если он кажется непереносимым- неужели это родовая память нашептывает тебе, что когда-то жилось лучше?
Дабы понять природу нынешней войны- а, несмотря на перегрупировки, происходящие раз в несколько лет, это все время одна и та же война, - надо прежде всего усвоить, что она никогда не станет решающей.
Сущность войны - уничтожение не только человеческих жизней, но и плодов человеческого труда. Война - это способ разбивать в дребезги, распылять в стратосфере, топить в морской пучине материалы, которые могли бы улучшить народу жизнь и тем самым в конечном счете сделать его разумнее
Когда любишь кого-то, ты его любишь, и, если ничего больше не можешь ему дать, ты все-таки даешь ему любовь.
Их любовные объятия были боем, а завершение – победой.
Министерство мира занимается войной, минитсерство правды- ложью, министерство любви - пытками, министерство изобилия морит голодом.
Если ты в меньшенстве - и даже в единственном числе, - это не значит, что ты безумен. Есть правда и есть неправда, и, если ты держишься правды, пусть наперекор всему свету, ты не безумен.
И суто мое мнение про эту книгу, опять же можно выразить цитатой из неё же: "Книга завораживала его, а вернее, укрепляла. В каком-то смысле книга не сообщила ему ничего нового - но в этом и заключалась её прелесть. Она говорила то, что он сам бы мог сказать, если бы сумел привести в порядок отрывочные мысли. Она была произведением ума, похожего на его ум, только гораздо более сильного, более систематического и не изъявленного страхом. Лучшие книги, понял он, говорят тебе то, что ты уже сам знаешь "