"Это Йо-Йо Ма — он играет «Andante con росо е moto rubato». Тихая басовая партия пианино звучит как предостережение. Вступает виолончель — словно истекающее кровью сердце. И будто что-то рушится во мне.
Я сижу за утренним столом с моей семьей, пью горячий кофе, смеясь над шоколадными усами Тедди. За окном кружится снег.
Я прихожу на кладбище — три могилы под деревом на холме, глядящем на реку.
Я лежу на песчаном берегу реки вместе с Адамом, моя голова покоится на его груди.
Я слышу, как люди произносят слово «сирота», и понимаю, что они говорят обо мне.
Я иду по Нью-Йорку с Ким, небоскребы бросают тени на наши лица.
Я держу Тедди на коленях, щекочу его, а он хохочет так, что опрокидывается навзничь.
Я сижу, обнимая виолончель — ту самую, которую мама с папой подарили мне после первого выступления. Мои пальцы ласкают деку и колки, ставшие гладкими от прикосновений. Смычок ложится на струны. Я смотрю на свою руку, ожидая начала музыки.
Я смотрю на свою руку в руке Адама.
Йо-Йо Ма продолжает играть, и пианино с виолончелью словно вливаются в мое тело, так же как раствор из капельницы и переливаемая кровь. На меня накатывают воспоминания о моей жизни, какой она была, и видения того, какой она могла бы быть, стремительно, мощно и яростно. Я чувствую, что не поспеваю за ними, но они мчат сплошным потоком, и все сталкивается, перепутывается — а я больше не могу этого вынести. Я больше ни секунды не могу тут оставаться.
Ослепительная вспышка, жгучее мгновение режущей боли — молчаливый вопль моего переломанного тела. Впервые я ощущаю, как мучительно будет остаться.
Но потом я чувствую руку Адама — не вижу, а чувствую. Я больше не сижу, скорчившись на стуле. Я лежу на спине на больничной кровати, я снова едина со своим телом. "

Гейл Форман Если я останусь