Когда он дотронулся до нее впервые - ей показалось, что это первое прикосновение в ее жизни, будто никто, включаю ее саму, прежде не гладил ее волосы, не обнимал ее, не касался пальцами пухлых губ. Его прикосновения были чем-то новым, исключительным, дело не в том, что он обладал каким-то огромным опытом и умел свести с ума любую женщину, это было не так. Ей казалось, будто его руки жадно, но в то же время очень бережно раздирают ее в клочья, а после заново собирают воедино. Когда его руки касались ее волос - он брал их, зажимал в кулак и притягивал к себе чтобы поцеловать. Когда его ладонь была на ее лице - он вытирал глупые девичьи слезы и пытался ее успокоить. Если его хватка жадно сжимала ее изящную шею - он был зол и его дикие, черные как сама смерть, глаза говорили о том, чтобы она сдалась. Когда его руки лежали на ее животе - он спасал ее от страшных болей, которые ей приходилось переживать, а если он касался внутренней стороны ее бедер - она начинала сходить с ума, что ему очень нравилось. Это, определенно, был ее мужчина, его руки были самыми нужными руками на свете. А великое множество разных моментов складывалось в одну картину, чтобы образовать чудесную жизнь, которую они прожили вместе.