всех храню в своём сердце - оттого и ползёт, измученное, по швам; я зиме приоткрыла дверь и она тихонечко так вошла, по квартире рассыпала снег, разбросала град, и зовёт меня с ней дурачиться и играть;
не играется мне, зима, улыбку выдавить не могу; у меня в голове ежедневно и еженощно гул, я его не люблю, и в этом ему не лгу, он не верит, на сердце накладывает мне жгут;
говорит - из тебя я их выжгу, всех этих дурных людей; у тебя ведь всё тело - рана, болит везде, ну пожалуста, дай мне месяц или хотя бы день - я тебя излечу, увидишь, и сможешь со мной уснуть; и мы вместе накроемся пледом, чтоб ждать весну;
а зима на меня игриво смотрит из-за угла, намекает, чтоб я хоть раз ему солгала, что негоже, мол, расставаться в такой мороз, что не вытянуть в холод одной мне свой тяжкий воз.
я смотрю на него - ну ангел, ну божий дар; ну любить бы его да холить - всегда, всегда; но внутри у меня - другие, их много, их там орда; похоронены, ранены, больно им, как и мне; тяжело, словно брюхо набили сотней-другой камней;
но зима говорит - обними! а иначе замёрзнешь - не замерзай.
"я люблю тебя", говорю, и так стыдно, что отвожу глаза.