слушая тишину, облачаясь в правду и набираясь сил на последний подвиг, он выпивает четыре текилы залпом, будто бы можно совсем ничего не помнить - тех, кто кромсал изнутри, разрывая вены, кто приходил кошмарами - только ночью. болью врастая кожей в глухие стены - но и в таком читался твой четкий почерк. безосновательность - слабое оправдание, вроде и нужно выжить, но обернешься - нет, ничего не держит. чужие здания, кажется, что сейчас, вот сейчас ворвешься, вспарывая тишину вековую смехом, приоткрывая занавес откровений…
с тем же обезоруживающим успехом мог бы он верить, наверное, в привидений. в то, что под елкой подарки от Дед Мороза, в светлое будущее, во всеоживляющий март. он мог бы верить, что слезы, простые слезы, все искупают - похоть, вражду, азарт.

не разбирая звуков, почти не видя и соскребаясь со стойки ночного бара…
" что-то все время дергало нас за нити - остановись, разбегайся, падай! и все сначала, " - он достает бессознательное наружу, шарится по карманам - курить и хватит! если бы правда, действительно был ей нужен…
тот, кто терял любимых, уже не плачет.
если бы можно было ее никогда не встретить, он бы, наверное, запросто согласился. утром очнуться и про себя заметить - все хорошо, не больно, ты исцелился