Аннотация. "Герой нашего времени" М.Ю.Лермонтова считается одним из самых совершенных художественных творений мировой прозы. При жизни автора были напечатаны два издания, и литературоведы называют это чудом - ведь Лермонтову было всего 25 лет от роду. Жанр "Героя нашего времени" был подготовлен распространенными в русской прозе 1830-х годов циклами повестей, но Лермонтов сделал большой шаг в развитии этого жанра - он объединил все повести фигурой героя Печорина, и цикл повестей превратился, таким образом, в психологический роман.
Читателей во все времена интересовали люди, подобные Печорину: поднимающиеся над обычным уровнем жалкой посредственности, цельные, не способные только наполовину отдаваться охватившей их идее или чувству. Так что "Герой нашего времени" не устареет никогда, и нет большего наслаждения, чем окунуться в эту волшебную прозу…
Я не стану обвинять тебя — ты поступил со мною, как поступил бы всякий другой мужчина: ты любил меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых жизнь скучна и однообразна. Я это поняла сначала… Но ты был несчастлив, и я пожертвовала собою, надеясь, что когда-нибудь ты оценишь мою жертву, что когда-нибудь ты поймешь мою глубокую нежность, не зависящую ни от каких условий. Прошло с тех пор много времени: я проникла во все тайны души твоей… и убедилась, что то была надежда напрасная. Горько мне было! Но моя любовь срослась с душой моей: она потемнела, но не угасла.
При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете — дороже жизни, чести, счастья!
Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды. Любившая раз тебя, не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая; никто не умеет так постоянно хотеть быть любимым; ни в ком зло не бывает так привлекательно, ничей взор не обещает столько блаженства, никто не умеет лучше пользоваться своими преимуществами и никто не может быть так истинно несчастлив , как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в противном.
Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились . Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого , и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины.
Беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может : тут начинается наше постоянство — истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой бесконечности — только в невозможности достигнуть цели, то есть конца.
Вы, мужчины, не понимаете наслаждений взора, пожатия руки, а я, клянусь тебе, я, прислушиваясь к твоему голосу, чувствую такое глубокое, странное блаженство, что самые жаркие поцелуи не могут заменить его.
Женщины! женщины! кто их поймет? Их улыбки противоречат их взорам, их слова обещают и манят, а звук их голоса отталкивает… То они в минуту постигают и угадывают самую потаенную нашу мысль, то не понимают самых ясных намеков…
Я уже прошел тот период жизни душевной, когда ищут только счастия, когда сердце чувствует необходимость любить сильно и страстно кого-нибудь, — теперь я только хочу быть любимым , и то очень немногими; даже мне кажется, одной постоянной привязанности мне было бы довольно: жалкая привычка сердца!.
Мнение. Этот роман я решила читать спонтанно, он не стоял в моем списке книг. Я решила прочитать это произведение к экзамену по литературе. Но знаете, я не ожидала, что он меня так заинтригует. Давно у меня не было такой тяги к чтению, давно я не горела таким сильным желанием сидеть и читать что-то. Я влюбилась в Печорина. Моментами я поражалась его искренности, но такжемне удивляла и его жестокость. Я думаю, этот роман останется одиним из любимейших, я долго буду помнить эту историю о несчастном человеке, страстно желавшем быть любимым.